Она подошла к несчастной матери и стала нежно утешать ее.
— Успокойтесь, он будет жить, — заверяла ее Оливия, молясь, чтобы это было действительно так.
— Ему всего лишь семь, — всхлипывала мать. — Он — наше счастье и смысл жизни.
Отец был в шоке и абсолютно безучастен.
— Слава Богу, что мой муж врач, — сказала Оливия. — Ваш сын вовремя получил первую помощь.
Мой муж врач… Никогда прежде она не произносила этих слов с такой гордостью; правда, сейчас только одна часть — доктор — была истинной правдой, вторая… Оливия почувствовала укол совести. Врушка! Когда их брак больше всего нуждался в поддержке, она видела его профессию как соперника, «другую женщину», с которой он предпочитал проводить свое время, а теперь гордится ею.
— Как он? — спросила она тихо, подойдя к Гранту.
— Он без сознания, очень опасная рана, и плюс ко всему простужен, видимо давно. Но вряд ли у него перелом черепа, хотя травмы головы требуют серьезного осмотра в больнице. У меня нет простейших инструментов. «Скорая» уже выехала?
— Да, но до нас сорок миль, придется еще немного подождать.
— Подождем, ничего критического нет. Послушай, Лив, если ты попробуешь очищать рану от крови, пока я буду накладывать швы, то дело пойдет намного быстрее. Кстати, схожу, осмотрю родителей.
— Как они? — спросила Оливия, когда он вернулся.
— В шоке, чего и следовало ожидать, но в целом нормально. Как мальчуган? — И он нежно склонился над ребенком. Оливия смотрела на Гранта, как зачарованная — как он нежен, терпелив, заботлив. И, по-видимому, был таким всегда.
Подъехала «скорая» и приняла на себя дальнейшие заботы о пострадавших.
— Это мог бы быть наш сын, — сказал Грант, когда они продолжили путешествие. — Сейчас ему было бы как раз около семи. Ты когда-нибудь представляла его?
— Одно время это было моей навязчивой идеей…
Впервые они разговаривали о том печальном периоде.
— Я вывел вирус бродяжничества из моего организма. Довольно отсиживаться в бараке или прицепе в замерзших необитаемых местах, лишенных элементарных удобств. Когда мне предложили занять должность кардиолога в Калифорнии, я согласился.
— Когда ты вернулся в Канаду?
— Шесть месяцев назад. Меня хотели назначить врачом где-нибудь поблизости от Ванкувера, но передумали и предложили пост в одной из лучших городских больниц. Думаю, что соглашусь. — Он покосился на нее и усмехнулся. — Мне дадут ссуду и дом на окраине. Держу пари, ты никогда не думала, что я стану таким домашним.
— Не думала, — согласилась Оливия. — Ты всегда был цыганом.
— Знаешь, Лив, я устал от грязной, темной двухкомнатной квартирки в Торонто, где провел все свои юные годы. Как я завидовал другим детям, которые проводили лето в лагерях, на природе, у озера. Но в нашем доме не было денег на такие развлечения: отец был слишком ленив, чтобы работать. Моя мама была единственной, кто кормил семью и платил за аренду.