— Перешагни через свою гордость и действуй. Ты носишь его — понимаешь, ЕГО — ребенка и ждешь порицания. Действуй, а не хнычь, малый, ждет встречи и с папой тоже.
— Возможно, я позвоню ему завтра вечером, — уступила она. В конце концов, он имеет полное право знать, а она даст ему понять, что не ждет от него никаких конкретных поступков, которые связали бы ему руки.
— Не лучше ли тебе, дорогая, полететь к нему и сказать лично? По крайней мере, так он не сможет повесить трубку.
Она последовала совету подруги и даже забронировала билет. Но ночью у отца случился еще один сердечный приступ, и на этот раз очень серьезный. Врачи опасались, что он не выкарабкается. И Оливия осталась.
В тот год зима рано пришла в Ванкувер, и вместе с ней — серое небо, изморось, мокрые листья под ногами и почти всегда туман. Погода соответствовала настроению Гранта, унылому и постоянно мрачному, которое затянулось со времени отъезда Оливии. Опять ошибся! Опять то же самое!
Прошел и ушел День благодарения, октябрь незаметно перешел в ноябрь, началась подготовка к Рождеству. Так день за днем текла жизнь Гранта; он начал встречаться с другой женщиной — милой, простой, услужливой, без настырных родственников… Но когда мужчина привык к пикантности и остроте экзотической пищи, простой белый хлеб не утолит его голод. А Оливия, несмотря на все ее недостатки, обладала именно той пикантностью, которая была ему нужна, чтобы сделать жизнь интересной.
Он ушел с головой в работу, брал дополнительные часы, и главная медсестра реанимации поинтересовалась, не переехал ли он в больницу на постоянное место жительства. И она была недалеко от истины: он потерял интерес к апартаментам в пентхаусе.
Его стали раздражать люди, куда-то спешащие, всех кто-то ждал, кто-то с радостью встречал дома. А у него были только воспоминания и прошлое, которые он хотел бы забыть. Но не мог. Перед глазами стояла Оливия — равнодушная, заплаканная, обиженная… Она преследовала его везде, следуя за ним по безмолвным коридорам ночной больницы, в супермаркете, в деловом центре, везде…
Она напоминала ему о себе на улице: с рекламного щита — красивым лицом восхитительно длинноногой женщины, — молодой матерью в парке Стэнли, играющей с ребенком.
Он видел и находил ее везде. Он тянулся к ней и ненавидел Сэма, который снова украл ее. На Рождество он работал три дня подряд, притащился домой усталый, голодный и злой.
Так тянулся день за днем, пока однажды ранним январским утром ему не позвонил Джастин Грир.
— Ты долго намерен оставаться в Ванкувере? — поинтересовался Джастин, как только все приветствия остались позади.