— Ну, мы оба были тогда юными и глупыми, Паоло, — грустно заметила Кэлли. Сердце ее болезненно сжалось: ему нелегко было произнести все эти признания.
— Но я был тогда так равнодушен к тебе. А ведь ты была всего лишь молоденькой девчонкой, ни больше, ни меньше. И мне тогда стало стыдно за свой поступок.
Вот он, тот самый момент! Настало время все рассказать, признаться во всем, открыть тайну. Но… нужна ли ему эта правда, освободит ли она его от чувства вины?
Нет. Момент истины еще не настал, она чувствовала это нутром.
— Ты так и не ответила мне, — грустно проговорил Паоло. Его голос был полон сожаления.
— Что ты хочешь от меня услышать? То, что я тебя простила?
— Нет… Просить об этом — слишком много для меня. Я этого просто не заслуживаю.
Его покаяние убивало Кэлли. Было ли оно искренним? Да и может ли она требовать от него искренности, когда сама утаивает правду?
— На прошлой неделе нам обоим довелось понять, что жизнь чересчур коротка, а смерть может быть слишком внезапна, чтобы изводить друг друга по мелочам. Давай лучше простим друг друга, пока еще не поздно, за те ошибки, которые мы совершили, Паоло.
— А у тебя-то что за ошибки? — он в изумлении поднял одну бровь. — Что ты была такой красивой в том волшебном платье?
— За то, что я так долго была чужой для моих племянников. А должна была всеми своими силами участвовать в их жизни.
— Ну, для этого ты и приехала сейчас, дорогая.
Да, но, кажется, теперь уже слишком поздно. Дети не хотят ее знать. Ведь тогда они прижались к Лидии, чтобы она вытерла их слезы, а за утешением бежали к Паоло. Даже Сальваторе занимал в их сердцах больше места, нежели она… Сглотнув твердый комок, Кэлли сказала:
— Я и правда ничего для них не значу.
— Ну, просто они боятся сказать тебе о своей любви.
И снова волна боли накрыла ее.
— Боятся? Почему?
— Потому что они слишком рано поняли: нельзя ни к кому привязываться так сильно, ведь можно его потерять и тогда будет очень-очень больно. Ты тоже можешь уехать и оставить их. Так зачем любить тебя? Они не хотят новых потерь и болезненных разочарований.
— А как же я могу их разубедить?
— Просто не отворачивайся от них. Правда, настаивать на проявлении любви тоже еще рано, насильно мил не будешь, это же дети. И не надо сразу уезжать в Америку. Думаю, остаться в Италии на некоторое время будет намного лучше. Сделав так, ты сможешь привязать их к себе.
— Да, но это же может занять месяцы.
Паоло пожал плечами.
— И что же? Ты уже сказала, что готова уехать ради своей работы. Или у тебя были другие мысли на этот счет?