Ну, сделай же это сейчас! Расскажи ему и попроси прощения за то, что так долго молчала. Вместе мы сможем все это пережить. Он ведь уже совсем другой человек. Он поймет. Как он смотрит на тебя. В каждом его движении безумная нежность. Сделай это сейчас, пока ты еще не потеряла его.
— Паоло, — начала Кэлли дрожащим голосом, — я и сама не совершенство. Ведь есть некоторые вещи, которых ты обо мне не знаешь. Есть тайны, которые ты должен узнать.
— Я уже давно догадывался об этом, но ничто не может изменить моего к тебе отношения. Ты — будущая мать Джины и Клементе. Разве может быть что-нибудь важнее этого?
— Да, но…
— Никаких «но», — и он стал опускать ее руку ниже по своему животу и еще ниже, пока она не достигла его мужской плоти. — Видишь, что происходит между нами сейчас? Так что давай-ка отложим все серьезные разговоры на потом и доставим друг другу блаженство, на которое способны мы оба.
Их наслаждение погрузило их в безвременье, где, казалось, существовали только они одни.
Я люблю тебя! Я люблю тебя!
Эти слова звучали в ее голове, и Кэлли едва сдерживалась, чтобы не сказать их вслух.
— Паоло, я хочу тебя, — тихо прошептала она. — Пожалуйста, сейчас.
Он протянул руку к ночному столику и зашуршал маленьким пакетиком, за которым, собственно, и ходил.
— Подожди минутку, — сказал он, открывая пакетик. — Нужно сделать еще кое-что. Нам пока не нужна непредвиденная беременность.
Слишком поздно, подумалось ей. Теперь будет вдвойне сложнее сделать свое признание.
— Что-то ты притихла, милая, — заметил Паоло. — Разве ты не согласна: ребенок был бы сейчас некстати.
— Конечно, — выдавила она.
И дальше началось одно сплошное волшебство, пересказать которое практически невозможно, иначе это было бы невероятной ложью. Ведь слова об этих отношениях никогда не передают того восторга чувств, которые испытывают в этот момент двое.
Если бы не мрачная тень, нависшая над всеми в этот период, связанная со смертью Ванессы и Эрманно, то следующие две недели из жизни Кэлли можно было бы смело назвать самым счастливым периодом. По настоятельной просьбе Паоло все решили остаться еще на четырнадцать дней на острове.
Паоло упросил своих родителей не вмешиваться в их отношения, и это облегчило ее жизнь.
— Возможно, так будет лучше для близнецов, — постоянно говорил Паоло.
Он так волновался за детей, что это тронуло Кэлли.
Удивительно, но за все это время не было ни одной стычки с Сальваторе, скорее всего, потому, что Паоло серьезно поговорил с ним.
— Очень приятно видеть тебя рядом с нашими внуками, — сказал однажды Сальваторе за завтраком. — Мне кажется, они начинают привыкать к тебе.