за их поведением стоял планирующий разум. Последствия расширяющейся связности игнорируют логику и описания. Причинно-следственная модель этих сложных систем принципиально контринтуитивна, и во многих отношениях сегодня не существуетудо-влетворительного способа объяснить или представить, как происходит возникновение высокоорганизованных систем из неразвитой случайной активности. Если представить контроль в виде спектра, доказывает Келли, то на одном конце находится модель нисходящего доминирования, а на другом — вероятность полной бесконтрольности. Между этими крайними точками, указывает Келли, «находится множество разнообразных вариантов контроля, для описания которых нет подходящих слов».
[486] Некоторые направления культуры заговора, как я стараюсь доказать в этом исследовании, пытаются подобрать слова для этих новых вариантов контроля. Тем самым они изменяют как традиционное понятие контроля, так и традиционную логику конспирологии.
Эти разновидности повседневной паранойи (совершенно непреднамеренно) бросают вызов скептикам: если заговора не существует, то как объяснить, что все выглядит так, будто он есть? В третьей главе, если помните, мы писали о том, что Джудит Батлер была недовольна распространенными неверными представлениями о социальном конструкционизме Фуко, так вот, объясните, как возможен контроль без контролера, если только вы не носите на себе все время табличку «постструктуралист»? Как еще вы объясните парадоксы причинно-следственных связей и контроля в мире, где все связано, не показавшись параноиком? Конспирология может вводить в заблуждение и появляться из заблуждений, но ее сохраняющаяся привлекательность (наполовину всерьез, наполовину в шутку) указывает на то, что приемлемые неконспирологические объяснения для многих людей до сих пор оказываются столь же несостоятельными, как и конспирологические. Мы заперты между двумя способами представления, ни один из которых не убеждает нас вполне. Популярная риторика паранойи предлагает временное — хотя и неизбежно несовершенное — решение этой дилеммы, помещая свои выводы как будто sous rature. Теория сложности возрождает метафору Адама Смита о невидимой руке, управляющей повседневным экономическим взаимодействием ни о чем не подозревающих участников рынка. По выражению Келли, «в Сети скрыта тайна Невидимой Руки — контроля без власти».[487] Но логика паранойи уговаривает нас воспринимать эту метафору буквально. В этом исследовании мы не раз сталкивались с примерами конспирологии, распространяющей подозрение по поводу существования некой злой силы, направляющей события, лишь для того, чтобы подвергнуть сомнению само это утверждение. В своих самых креативных и тревожных проявлениях культура заговора способна бросить нас в эпистемологических зыбучих песках между буквальным и фигуральным, между уверенностью и сомнением — по сути, между прежней верой в гуманизм и пока еще неубедительным и пугающим постгуманистическим будущим.