Паниковский, который по случаю жары заменил толстую куртку топорника ситцевой рубашонкой с отложным воротником, держался высокомерно. Он очень гордился возложенным на него поручением.
-- Только кража, -- говорил он.
-- Только ограбление, - возражал Балаганов, который тоже был горд доверием командора.
-- Вы жалкая, ничтожная личность, - заявил Паниковский, с отвращением глядя на собеседника.
-- А вы калека, - заметил Балаганов. -- Сейчас начальник я!
-- Кто начальник?
-- Я начальник. Мне поручено.
-- Вам?
-- Мне.
-- Тебе?
-- А кому же еще? Уж не тебе ли? И разговор перешел в область, не имевшую ничего общего с полученной инструкцией. Жулики так разгорячились, что начали даже легонько отпихивать друг друга ладонями и наперебой вскрикивать: "А ты кто такой? " Такие действия предшествуют обычно генеральной драке, в которой противники бросают шапки на землю, призывают прохожих в свидетели и размазывают на своих щетинистых мордасах детские слезы.
Но драки не произошло. Когда наступил наиболее подходящий момент для нанесения первой пощечины, Паниковский вдруг убрал руки и согласился считать Балаганова своим непосредственным начальством.
Вероятно, он вспомнил, что его часто били отдельные лица и целые коллективы и что при этом ему бывало очень больно. Захватив власть в свои руки, Балаганов сразу смягчился.
-- Почему бы не ограбить? - сказал он менее настойчиво. Разве так трудно? Корейко вечером идет по улице. Темно. Я подхожу с левой руки. Вы подходите справа. Я толкаю его в левый бок, вы толкаете в правый. Этот дурак останавливается и говорит: "Хулиган! " Мне. "Кто хулиган? "-спрашиваю я. И вы тоже спрашиваете, кто хулиган, и надавливаете справа. Тут я даю ему по морд... Нет, бить нельзя!
-- В том-то и дело, что бить нельзя, - лицемерно вздохнул Паниковский. -- Бендер не позволяет.
-- Да я сам знаю... В общем, я хватаю его за руки, а вы смотрите, нет ли в карманах чего лишнего. Он, как водится, кричит "милиция", и тут я его... Ах ты, черт возьми, нельзя бить. В общем, мы уходим домой. Ну, как план?
Но Паниковский уклонился от прямого ответа. Он взял из рук Балаганова резную курортную тросточку с рогаткой вместо набалдашника и, начертив прямую линию на песке, сказал:
-- Смотрите. Во-первых, ждать до вечера. Во-вторых...
И Паниковский от правого конца прямой повел вверх волнистый перпендикуляр.
-- Во-вторых, он может сегодня вечером просто не выйти на улицу. А если даже выйдет, то...
Тут Паниковский соединил обе линии третьей, так что на песке появилось нечто похожее на треугольник, и закончил: