-- Кстати, о детстве, -- сказал первый сын, -- в детстве таких, как вы, я убивал на месте. Из рогатки.
-- Почему? - радостно спросил второй сын знаменитого отца.
-- Таковы суровые законы жизни. Или, короче выражаясь, жизнь диктует нам свои суровые законы. Вы зачем полезли в кабинет? Разве вы не видели, что председатель не один?
-- Я думал...
-- Ах, вы думали? Вы, значит, иногда думаете? Вы мыслитель. Как ваша фамилия, мыслитель? Спиноза? Жан Жак Руссо? Марк Аврелий?
Рыжеволосый молчал, подавленный справедливым обвинением.
-- Ну, я вас прощаю. Живите. А теперь давайте познакомимся. Как-никак-мы братья, а родство обязывает. Меня зовут Остап Бендер. Разрешите также узнать вашу первую фамилию.
-- Балаганов, -- представился рыжеволосый, -- Шура Балаганов.
-- О профессии не спрашиваю, - учтиво сказал Бендер, -- но догадываюсь. Вероятно, что-нибудь интеллектуальное? Судимостей за этот год много?
-- Две, -- свободно ответил Балаганов.
-- Вот это нехорошо. Почему вы продаете свою бессмертную душу? Человек не должен судиться. Это пошлое занятие. Я имею в виду кражи. Не говоря уже о том, что воровать грешно, -- мама наверно познакомила вас в детстве с такой доктриной, -- это к тому же бесцельная трата сил и энергии.
Остап долго еще развивал бы свои взгляды на жизнь, если бы его не перебил Балаганов.
-- Смотрите, -- сказал он, указывая на зеленые глубины Бульвара Молодых Дарований. -- Видите, вон идет человек в соломенной шляпе?
-- Вижу, - высокомерно сказал Остап. - Ну и что же? Это губернатор острова Борнео?
-- Это Паниковский, - сказал Шура. - Сын лейтенанта Шмидта.
По аллее, в тени августейших лип, склонясь немного набок, двигался немолодой уже гражданин. Твердая соломенная шляпа с рубчатыми краями боком сидела на его голове. Брюки были настолько коротки, что обнажали белые завязки кальсон. Под усами гражданина, подобно огоньку папиросы, пылал золотой зуб.
-- Как, еще один сын? - сказал Остап. -- Это становится забавным.
Паниковский подошел к зданию исполкома, задумчиво описал у входа восьмерку, взялся за поля шляпы обеими руками и правильно установил ее на голове, обдернул пиджак и, тяжело вздохнув, двинулся внутрь.
-- У лейтенанта было три сына, - заметил Бендер, -- два умных, а третий дурак. Его нужно предостеречь.
-- Не надо, - сказал Балаганов, -- пусть знает в другой раз, как нарушать конвенцию.
-- Что это за конвенция такая?
-- Подождите, потом скажу. Вошел, вошел!
-- Я человек завистливый, - сознался Бендер, - но тут завидовать нечему. Вы никогда не видели боя быков? Пойдем посмотрим.