Окна на другой стороне улицы были темными и пустыми. Над торфяниками, казалось, воца-рилась тяжелая неподвижность. Велосипедисты исчезли, вряд ли терзаемые тем, что сотворили, но где же все остальные? Столько домов, столько окон, и ни одной живой души. Непонятно, сейчас суббота, вторая половина дня… Почему же никто даже не высунулся на улицу, чтобы посмотреть, что происходит?
А может быть, и высунулся. За одним из темных окон кто-то определенно был. Он наблюдал за ней, она в этом уверена. Стараясь не подавать виду, что заметила это, Эви взглянула по сторо-нам. Она не увидела ни малейшего намека на какое-то движение, но там все равно кто-то был. Она медленно обернулась.
Ну вот. Какое-то движение… Там, высоко… Эви подняла руку, прикрывая глаза от солнца. Нет, это невозможно! Ей показалось, что она видит какую-то фигурку наверху церкви. Но там точно никого не могло быть. Она видела птицу. Или, возможно, белку. Или кота?
Отстегнув тесьму, она сняла шляпу. Тяжесть в голове мгновенно уменьшилась.
Она услышала чьи-то шаги и постукивание раскачивающихся на неровной поверхности старых каменных плит, которыми был вымощен церковный двор. Это вернулся ее белокурый рыцарь в ярких полосатых шортах. Он почти бежал к ней между старых надгробий со стаканом воды.
— Привет! — сказал он подходя. — Я могу сделать чай, но это займет больше времени. Как вы себя чувствуете?
А как она может себя чувствовать? Ее вывели из себя жестокие подростки, передвигающиеся на бешеной скорости. Она свалилась с лошади, и ей пришлось беспомощно валяться на дороге подобно выброшенному на берег киту. А потом, чтобы убить в ней остатки самоуважения, ее, как беспомощного младенца, поднял на ноги белокурый недоумок, от которого пахло… как от мужчины.
— Думаю, уже лучше, — ответила она. — Падать с лошади — это всегда потрясение. Особен-но, если приземляешься не на мягкую землю.
Он сел на скамейку рядом с ней.
— Охотно верю, — сказал он. — Не хочется выглядеть бестактным, но стоило ли выезжать одной, с больной ногой… и вообще?
Эви открыла было рот, но тут же закрыла его. Он был прав. Чтобы как-то выиграть время, она посмотрела на часы.
— Что ж, в ближайшее время со мной вряд ли такое повторится, — сказала она. — В конюшне, из которой я приехала, очень строгие правила. Так что в течение следующих шести месяцев я буду потихоньку наматывать круги на манеже под присмотром тренера.
— Ну, может быть… — Мужчина перехватил ее взгляд и замолчал. — Так откуда вы приеха-ли, издалека? — через время спросил он.
— Из конюшни Брок Фармс, — ответила она. — Это примерно четыре мили отсюда через торфяники.