В этот момент дверь отворилась и вошел мой супруг. Улыбаясь во весь рот, он извинился:
— Прошу прощения, но у нас в конюшне случилась небольшая неприятность: какой-то дурак перевернул жаровню, поднялась страшная суматоха, все носились туда-сюда, пытаясь справиться с огнем, так что мне пришлось спуститься и проверить, все ли потушено. Было бы ужасно, если бы наш благородный гость сгорел в собственной постели из-за чьей-то дурацкой оплошности!
Он еще раз любезно улыбнулся герцогу, и в эту минуту по его улыбке, такой искренней и теплой, по его доброжелательной манере, начисто лишенной страха, исполненной уверенности в себе и собственной правоте, мы с герцогом, кажется, оба поняли: сэр Генри не поедет на войну и не будет защищать короля Генриха.
Через несколько дней мы получили известие о том, что Эдуард Йоркский со своим войском высадился на английском берегу, но не там, где ожидали, а значительно севернее. Ветер, вызванный королевой-ведьмой, помог его судам войти в безопасную бухту. Оттуда Эдуард пешим маршем добрался до Йорка и попросил жителей города открыть ворота, но не как королю, а якобы для того, чтобы снова стать главой герцогства. Горожане, проявив невероятную глупость, позволили себя одурачить и открыли ворота. Разумеется, туда сразу же слетелись сторонники Йорка, и всем стали ясны его истинные предательские планы. Причем на его стороне снова оказался Георг Кларенс, эта сума переметная, которому даже при его недалекости и легковесности не потребовалось много времени понять, что его будущее как сына Ричарда Йорка и брата Эдуарда Йорка будет куда более светлым, если трон вновь займет Эдуард. Георг снова стал признаваться в любви к своему брату и поспешил объявить во всеуслышание, что присяга, которую он принес королю Генриху и своему тестю Уорику, была его величайшей ошибкой. Из этого я сделала только один вывод: теперь мой сын наверняка лишится и титула, и наследства, так как все снова перейдет к братьям Йорк; и сколько бы писем я ни отправила герцогу Кларенсу, он ни за что не вернет моему Генри титул графа Ричмонда. Мне казалось, что в одно мгновение все вокруг залил яркий солнечный свет — это над Англией опять всходили три солнца Йорка. И зайцы в полях скакали, точно безумные, сражаясь друг с другом, да и вся страна, судя по всему, сошла с ума, как эти мартовские зайцы.
Удивительно, но Эдуард достиг Лондона, не встретив на пути ни единого препятствия; жители городов, всячески выражая свою любовь, настежь распахивали перед ним ворота. И вскоре он благополучно воссоединился со своей женой и детьми, словно его совсем недавно не гнали, как дикого зверя, словно ему не пришлось бежать из родной страны за море, спасая свою жизнь.