Братья Стэнли поднялись с колен, и человек, проводивший Генри в гостиницу, но так никем и не представленный, налил в бокалы вина, сначала Генри, затем своему хозяину. Однако Генри выбрал тот бокал, что стоял от него дальше всех. Затем он сел на скамью у камина и сразу перешел к делу, прямо спросив у Стэнли:
— Сколько человек находится под вашим командованием?
Тот тоже взял бокал и спокойно произнес:
— У меня около трех тысяч. И еще тысяча у моего брата.
Услышав об этой четырехтысячной армии, вдвое превосходившей численностью его собственное войско, Тюдор постарался ничем не выдать охватившего его волнения и сказал:
— Когда вы намерены присоединиться ко мне?
— А когда вы намерены встретиться с королем?
— Король, кажется, направляется на юг? — продолжали они отвечать друг другу вопросом на вопрос.
— Да, сегодня Ричард как раз покинул Ноттингем и уже успел прислать мне приказ незамедлительно к нему явиться. А мой сын написал, что заплатит собственной жизнью, если я не прибуду вовремя.
Кивнув, Генри уточнил:
— Значит, мы встретимся с Ричардом… ну, примерно через неделю, так?
Братья Стэнли сделали вид, что не заметили того, как плохо этот Тюдор знает собственную страну, и сэр Уильям уклончиво промолвил:
— Пожалуй, раньше, дня через два.
— В таком случае вам стоит подвести свои отряды как можно ближе к моим, и мы выберем место, наиболее подходящее для сражения.
— Разумеется, мы так бы и поступили, — согласился лорд Стэнли, — однако над моим сыном по-прежнему висит страшная угроза.
Генри молча ждал продолжения.
— Удерживая его в заложниках, Ричард рассчитывает на нашу поддержку. Я посоветовал сыну бежать при первой же возможности; как только он окажется в безопасности, наши войска незамедлительно примкнут к армии вашего величества.
— А если он бежит, не успев оповестить вас об этом? Любая задержка может нам дорого обойтись…
— Он никогда так не сделает. Он все понимает. И непременно найдет способ сообщить мне о своем побеге.
— А если ему не удастся бежать?
— Тогда мы, конечно, примем вашу сторону, и я буду оплакивать своего сына как храбреца и первого человека из нашей семьи, погибшего на службе королю Тюдору, — мрачно и торжественно изрек Стэнли.
— Я же непременно позабочусь о том, чтобы он удостоился всех соответствующих почестей, а вы — вознаграждены, — поспешно заверил Генри.
На что Стэнли поклонился и очень тихо добавил:
— Но он мой единственный сын и наследник.
Какое-то время в комнате царила полная тишина, лишь слышно было, как потрескивают дрова в камине. И Генри, глядя в лицо своего отчима, освещенное огнем, вдруг честно признался: