– Где это было?
– На окраине Сан-Франциско. Я же говорила тебе, что родилась в Калифорнии.
Она много чего ему говорила. Но теперь он видел, что среди ее вранья сверкают определенные жемчужины правды, и понял, что, когда она пытается говорить правду, эти жемчужины тускнеют от окружающего их обмана. Для Беллилии не было разницы между правдой и выдумками, между честностью и лживостью.
– Ты любила Германа Бендера?
Ее смех был резким и неприятным.
– Тогда почему ты вышла за него замуж?
Беллилия выглянула в окно. Фургон снова привез рабочих. Снежные сугробы по обеим сторонам дороги становились все выше. И рабочие уже начали расчищать дорогу к воротам их дома.
– У него был хороший бизнес, и он не боялся жениться, – ответила Беллилия, снова поворачиваясь лицом к Чарли.
– Наверное, нелегко было выходить замуж в семнадцать лет, а еще труднее жить с нелюбимым мужем.
Губы ее зашевелились, но ни одного слова не вылетело из ее уст. Она явно спорила сама с собой, подвергая сомнению реальность возникшего в ее голове образа, и размышляла над тем, будет ли разумным с ее стороны развивать эту тему.
– Говори, Беллилия. Я постараюсь понять.
Слова хлынули водопадом.
– Иногда он был добр ко мне, а иногда ужасен. Он мог ударить меня и швырнуть на пол. Ты не знаешь, Чарли! Он был жестоким и бил меня, если я просила у него денег. Может, ты этому тоже не веришь? – Ее руки в защитной позе легли на живот. – Я потеряла ребенка. По его вине.
– И получила тысячу долларов, угостив его ядовитыми грибами.
– Нет! – закричала она. – Не так, честное слово, я только старалась кормить его более дешевой пищей. И лишь потом узнала, что он, услышав, что я в положении, пошел и застраховал свою жизнь на тысячу долларов.
– Во все это трудно поверить, – заметил Чарли. – То, что он застраховал свою жизнь, говорит о его заботе и нежности: он был рад, что ты принесешь ему ребенка. Поэтому трудно поверить, что он тебя ударил и ты потеряла ребенка.
Ее лицо стало красным. Она застучала кулаком по столу:
– Тебе придется этому поверить, Чарли. Есть много вещей, о которых ты не знаешь, потому что не встречался с жестокостью. Муж всегда рад, когда жена ему говорит: у тебя будет ребенок, твой первенец. Он считает себя замечательным парнем, ведь он скоро станет отцом. Вот так думал и Герман, когда я сказала про ребенка, но только у него был ужасный, взрывной характер. Когда он на меня разозлился, то забыл, что я в положении. И еще больше разозлился, когда я потеряла ребенка.
– Но у тебя могли быть и другие дети.
– Если бы он был жив, – вздохнула она с благочестием святоши.