— Уголовное дело возбуждено, я назначен следователем, — буднично начал Александр Францевич, — Работать будем много, но быстро и в хорошем контакте, — Сакс стрельнул глазами в сторону пристава и Рейзин понимающе кивнул в ответ, — Господин пристав, начнём, пожалуй, с Вас: что там у нас относительно паспортного режима семьи погибшей? Как — никак, семья из иудеев…
Рейзин живо привстал, одёрнул обшлаги своего синего полицейского кителя. Он, видимо, чувствовал себя чрезвычайно польщенным тем обстоятельством, что следователь начал именно с него.
— Погибшая — Сарра, дочь Ильи Беккера — учтена в нашем участке по паспорту отца 8 июля минувшего года, — бодро отрапортовал пристав, — Паспорт трёхлетний, выдан лодзинским полицейским управлением. Сарра, дочь Ильи от первого брака. Крещена в православие, как и отец, как и все члены второй семьи Ильи Беккера. Так что никаких нарушений, в смысле самовольного оставления черты оседлости, касающейся иудейского населения, нет.
— Прекрасно, — кивнул Сакс, — Можно считать, что одной проблемой у нас меньше. Не хватало нам только на Невском проспекте непрописанных иудеев, правда? Теперь давайте послушаем нашего доктора…
— Пока я могу говорить только в сослагательном наклонении, — начал Горский, — Определеннее выскажусь после анатомирования. Погибшая хорошо развита телесно, никаких признаков недоедания или побоев на, так сказать, бытовой почве. О возможной половой жизни ничего пока сказать не могу. Что касается обстоятельств смерти, то налицо душение, доведенное как minimum до второй степени и, открытая черепно — мозговая травма. Что ж тут сказать, повреждения тяжелые, говорящие сами за себя.
— Что можно сказать об орудии преступления? — спросил Сакс.
— Это не тот обрезок газовой трубы, что был найден на кухне. На нём нет следов крови, а кроме того, круглый отпечаток, хорошо различимый на лице жертвы, не соответствует размеру трубы.
— Тогда чем же ее ударили?
— Чем — то круглым, либо округлым, весьма тяжелым, с диаметром закругления от полутора до двух дюймов. А что именно это за предмет вы сами должны мне сказать, — доктор пожал плечами. — Я лично теряюсь в догадках.
— Может, бутылка? — предположил Гаевский.
— Может, гантеля? — тут же спросил Иванов, — Что это за бутылка с диаметром донышка два дюйма?
— Узкая бутылка из — под венгерского за два рубля с полтиной, — мгновенно отреагировал Гаевский, — И не делай вид, Агафон, будто не знаешь.
— Из — под венгерского за два с полтиной имеет диаметр донышка два дюйма с четвертью, — уверенно парировал Иванов, — Сия бутылка явно не подходит. А вот гимнастическая гантеля подходит.