— Странно — не заперто… обычно Иван Иваныч завсегда дверь запирает, — удивился скорняк.
— Что ты дергаешь — то? Подожди, пока тебе откроют, — меланхолично отозвалась Авдотья.
— Молчи, женщина, — осадил ее скорняк, — Я говорю: странно, что дверь отперта.
Он стоял на пороге, не решаясь войти в темную прихожую. Из помещения кассы не доносилось ни звука, казалось, там вовсе никого нет. И это было очень подозрительно, поскольку богатую ссудную кассу невозможно было представить без ее работников и притом с открытой входной дверью.
— Пошли уж, что ли, — предложила Авдотья, — Чего стоять — то на лестнице?
Лихачев вместе с Пальцевой осторожно вошёл в темную прихожую и снова остановился. Иван Иванович Миронович, хозяин кассы, был человек крутого нрава, самоуправства не терпел, во всем любил порядок и распорядительность. А стало быть, ему бы вряд ли понравилось, если бы в его кассу вот так запросто вошли посторонние люди.
Ссудная касса представляла собой переделанную под контору большую квартиру. Темная передняя, лишенная окон и какого — либо другого естественного освещения, вела в просторную комнату, перегороженную надвое громоздким письменным столом. В этой комнате, вдоль самой длинной её стены тянулась большая стеклянная витрина со стеклянной крышкой, похожая на те, что можно видеть в музее. Витрина эта была наполнена всякого рода мелкими драгоценными предметами — шкатулками, часами, запонками, булавками для галстуков, браслетами и прочими приятными вещицами — сданными в заклад и невыкупленными хозяевами. Теперь они предлагались к продаже как в обычном магазине. Вдоль других стен стояли видавшие виды шкафы — гардеробы с сободранным по углам лаком, которым очень подошло бы название «рухлядь», если бы не их добротность и основательность. Все их ножки, дверцы, потайные отделения были в исправности, все они запирались на замки, как, впрочем, и всё в этой комнате, включая стеклянную витрину. Пара мягких кресел — таких же обшарпанных, с почти до дыр протертой обивкой, дополняла неказистый интерьер.
Другая дверь из прихожей вела в кухню, из которой налево был вход в дальнюю маленькую полутемную комнатку, обычно заставленную всяким хламом. Направо от входной двери в прихожей были еще три смежные комнаты, которые использовались как жилое помещение и склад.
Лихачев, нарочито громко переминаясь на скрипучих деревянных полах, позвал хозина, но в ответ не услышал ни звука. Это было невиданно! — обычно Иван Иванович Миронович никогда не оставлял дверь в кассу незапертой. Даже когда приходил посетитель, первое, что делал хозяин кассы — запирал внушительных размеров засов на входной двери. Мало ли что! Контора ростовщика — сладкая приманка для всяких проходимцев. Но теперь в кассе, как казалось, не было никого, а это было в высшей степени подозрительно.