С самого начала заключения в этой загородной усадьбе он умолял своих тюремщиков позволить ему написать Имоджин. Он мог бы отправить письмо в дом ее отца с просьбой переслать его по новому адресу. Неделями они ему отказывали. А потом, три дня назад, главный тюремщик — Орландо знал его как старшину, — огромный, похожий на пирата человек с окладистой русой бородой, принес ему добрую весть.
— Мои хозяева, — он всегда называл их «мои хозяева», не иначе, — разрешают вам написать этой леди. Они вами довольны. И еще, на выходных вам можно будет получить выпивку. Но только в пятницу или в субботу, ясно? А после — ни-ни.
Лорд Фрэнсис Пауэрскорт возвращался на поезде в Оксфорд. Послание, вызвавшее его туда, было загадочным. Его просили встретиться со старшим инспектором Уилсоном в двенадцать часов дня по указанному адресу — Банбери-роуд, дом номер такой-то. И все. Интересно, подумал Пауэрскорт, уж не тот ли это Уилсон, с которым он познакомился, когда расследовал смерть в результате пожара в Блэкуотер-Хаусе? Он улыбнулся, вспомнив молодого следователя по делам о пожарах Джозефа Харди, сыгравшего под конец этой истории столь выдающуюся роль в спасении леди Люси из брайтонской гостиницы.
Потом его мысли переключились на мошенника, подделывающего картины. Раньше он всерьез о нем не задумывался. Когда поезд отходил от платформы Дидкот, к Пауэрскорту присоединилась леди преклонных лет, которая отвергла все предложения о помощи и наконец угнездилась в уголке вагона. Затем она достала книгу — Пауэрскорт разглядел, что это «Изгнание с островов», — и принялась за нее, время от времени бормоча себе под нос, точно читала вслух. Персонажи Конрада весьма далеки от Дидкота и даже от космополитического Оксфорда, подумал Пауэрскорт и снова стал размышлять о художнике-фальсификаторе. Устремив невидящий взор в окно, на бегущие мимо поля и перелески, он вдруг понял, что легче — гораздо легче — найти пресловутую иголку в стоге сена. Где этот художник — в Лондоне? Или он живет где-нибудь в Европе и наезжает в Лондон лишь изредка, чтобы сбыть свою незаконную продукцию? Может, он прибился к какой-нибудь крупной галерее и увеличивает ее обширную коллекцию старых мастеров, фабрикуя поддельные шедевры и снабжая их поддельными же документами? Или состоит на службе у торговцев произведениями искусства, работая на заказ? Трудится ли он исключительно ради денег, чтобы стать таким же богачом, как его клиенты? Или это современный художник-неудачник, который штампует фальшивки, мстя рынку, равнодушному к его таланту? Кем бы он ни был и где бы ни жил, сообразил Пауэрскорт уже перед самым прибытием поезда на Оксфордский вокзал, он должен был где-то учиться. Возможно, в Королевской академии — конечно, если этот мошенник, так сказать, отечественного производства. Что ж, немедленно по возвращении в Лондон надо будет написать сэру Фредерику.