Сэр Руфус выглядел крайне раздраженным. Видимо, ему очень хотелось напомнить публике, что они рассматривают дело об убийстве, а не слушают лекцию в Национальной галерее.
— Представьте себе, что вы богатый американец, — сказал Пью, не сводя глаз с присяжных. — Вы сделали миллионы на стали, угле или железных дорогах. У вас великолепные дома в Ньюпорте, в штате Род-Айленд, и на Пятой авеню в Нью-Йорке.
— Прошу вас, мистер Пью, ближе к делу, — сердито проговорил судья Браун. — Сначала вы косвенно критикуете человека за то, что у него большой дом. Теперь вы рассказываете нам истории об американских миллионерах. Может быть, вам пора сформулировать свою основную мысль?
Это уже два, подумал Пауэрскорт. Пускай сэр Руфус молчит, но реплику судьи определенно можно засчитать как очередное возражение в адрес Пью. Но адвокат был невозмутим.
— Сейчас я ее сформулирую, милорд. — Он вежливо улыбнулся судье и продолжал: — Многие из этих богатых американцев приезжают в Европу покупать картины. Они стремятся собрать коллекции из работ старых мастеров. И ходят по художественным галереям — здесь, в Париже и в Риме. Но как им узнать, подлинная перед ними картина или нет? Как убедиться, что это не фальшивка? А вот как. Они или сами продавцы картин отправляются к специалисту — такому, как мистер Джонстон, — и просят его провести экспертизу. Если он говорит, что картина действительно написана Тицианом, покупатели отбрасывают свои сомнения. Они платят за этого Тициана крупную сумму. А картина, не прошедшая экспертизы, практически ничего не стоит. Верно ли я изложил суть дела, мистер Джонстон?
И Пью одарил свидетеля очередной улыбкой.
— Пожалуй, более или менее верно.
— Скажите мне, мистер Джонстон, — Пауэрскорт почувствовал, что Пью готовится выстрелить из своего самого тяжелого орудия, — не обращались ли к вам недавно с просьбой провести экспертизу картины Рафаэля?
Пьянки Джонни Фицджеральда с носильщиками и мелкими служащими из галерей Олд-Бонд-стрит начинали приносить свои плоды. Джонстон побледнел. Он ответил не сразу.
— Да, обращались.
— И вы сказали, что картина подлинная, мистер Джонстон? — Теперь пристальный взгляд Пью был прикован к свидетелю.
— Сказал, — отозвался Джонстон с таким видом, словно ему очень хотелось очутиться где-нибудь в другом месте.
— Будьте добры, сообщите суду, за какую сумму был продан этот Рафаэль.
— По-моему, за восемьдесят пять тысяч фунтов, — сказал Джонстон. По рядам пронесся ропот удивления. Репортеры в задней части зала лихорадочно строчили в блокнотах.
— И каково было ваше вознаграждение за то, что вы определили авторство картины?