— А вообще, на самом деле есть люди, которым сюрпризы не по душе, — услышал он Лерин голосок, — у меня есть подруга, которая любит, чтобы ее обо всем предупреждали…
«А тут еще эта барышня, — подумал Артем. — И Яна на переходе. Как специально. Кто всем этим распоряжается? Вломить бы ему за это!» И усмехнулся. Дурацкие мысли порой лезут в голову. И девушка совсем тут ни при чем. Сам виноват. А что такого? Подвезти девушку — это ж не в постель ее тащить. Но Яна, видно, рассудила иначе. Вон как рванула с перехода.
Теперь она явится и скажет: «Ладно. Баста». Ну, или что-то в этом духе. И он никогда не узнает, как бы все повернулось, если бы не было сначала Свирского — Рыбкина с их ханжескими разговорчиками, а потом девушки Леры с ее длинными ногами и широко распахнутыми глазами. Бросила бы его Яна, если бы все шло, как прежде? Ну ладно, надо честно себе признаться — он знал, что бросила бы. Вопрос в другом: как скоро? И если уж додумывать до конца: почему, собственно, в последнее время он постоянно возвращается к этой мысли? Почему бы ему не расслабиться, не выкинуть Яну из головы и не послушать, что там щебечет славная девушка Лера? Тем более, что у Яны своя жизнь, в которую она не очень-то его посвящает. Что вот она делала на Лиговке? Куда побежала? И где сейчас?
* * *
Яна медленно повернулась. Молодая дама, стоявшая у ее столика, всплеснула руками:
— Точно! Значит, я не обозналась! Ну, привет, Кукушкина.
— Лена? — пробормотала Яна. — Не верю своим глазам…
— А придется, — улыбнулась дама. — Я, честно сказать, тоже не сразу сообразила, что это ты. Обратила на тебя внимание, как только ты вошла, но… — она сделала паузу, внимательно оглядывая Яну с ног до головы, — ты здорово изменилась.
— Да? — забеспокоилась Яна.
— Прическа… — Дама подняла руку и провела ею по своим волосам.
— А, это, — с облегчением сказала Яна. — Решила немного отрастить. Плохо, да?
— Наоборот, — замотала головой дама. — Отлично!
«А ты вот совсем не изменилась», — хотела сказать Яна, но промолчала. В это было трудно поверить, но Мирошниченко выглядела абсолютно так же, как и пятнадцать лет назад, в тот день, когда они выпускались из универа. Правда, вместо джинсов на ней сегодня был ярко-лимонный костюм с длинной юбкой, но это ничего не меняло: та же узкая фигурка, тот же кудрявый беспорядок на голове, те же пухлые губы. «Эльф», — в шутку называли Ленку Мирошниченко в институте. Она иногда злилась, но чаще просто смеялась. У нее был легкий характер. И очень мелодичный смех. Как будто перебирают струны арфы. Интересно, сейчас она смеется так же?