«Привет, мам, — произнес Димин голос, когда она включила прослушивание. — У меня тут кое-какие дела образовались. Так что я отъеду на несколько дней. Боюсь, там не будет мобильной связи. Но ты не волнуйся. Все нормально. Позвоню, как только смогу. Целую. Береги себя».
Ольга Дмитриевна тяжело села на кровать. Вот это номер! Дима-то, оказывается, звонил ей. Получается, в понедельник. Где же это она была в понедельник? Она нахмурилась, пытаясь вспомнить свои передвижения четырехдневной давности. Сберкасса, магазин, библиотека… Да, считай, всю вторую половину дня прогуляла. Но почему он не позвонил на мобильный? Мобильный-то всегда при ней.
Не захотел, сообразила она. Побоялся, что она привяжется с вопросами. Или, еще того хуже, с просьбами. И придется ему откладывать свои дела и бежать к ней. Потому что он заботливый сын. Иногда слишком заботливый.
Ольга Дмитриевна усмехнулась. Все-то она знала про себя, все-то за собой замечала. Она — типичная мать-эгоистка. А разве есть другие матери? Хотя… вон Яна другая. Но, позвольте, Яна — не мать. Вернее, мать, но только биологическая, а мы ж совсем о другом.
Кстати, а что теперь делать с Яной? Сказать ей, что Дима звонил, или не стоит? Пусть повертится на сковороде, на кипящем маслице… Теперь, когда Ольга Дмитриевна точно знала, что с сыном ничего страшного не случилось, ее отпустило. Она почувствовала, как расслабились все мышцы и кости, как камень, который давил последние дни под левой грудью, растаял и вместо него вновь забилось сердце. Ей все это время казалось, что она держится молодцом, что почти не переживает. Внешне, наверное, так и выглядело. А вот внутри… Как будто неведомая сила сжала в кулак все органы, кровеносные сосуды, хрящи и нервы — и держала так целых три дня. «А если бы я не нашла эту запись? — подумала Ольга Дмитриевна. — Что бы со мной было дальше?» Могла заработать инфаркт. С неизвестным исходом.
— Кто же так делает?! — проговорила она вслух, поднимаясь с кровати.
Действительно, Димке надо шею за такое намылить! Не мог по-человечески объяснить все? «Не хотел», — опять подумала она, выходя из спальни. Потому что она бы замучила его вопросами. Она всегда все про него должна была знать. Вот такая она. Уж какая есть. Да и он ее разбаловал, потакая этой слабости. А когда спохватился и стал кое-что утаивать, Ольга Дмитриевна занервничала: ускользает сынок, ускользает. Успокаивало только то, что ускользал он не к жене, а скорее в свой внутренний мир. Или нет? Или у него еще в заначке был другой мир, с другой женщиной, у которой он как раз сейчас и притаился? И поэтому не пожелал объяснять матери, куда и зачем он отбывает.