— Кофе, чай? — спросил генеральный.
— Чай, спасибо, — ответила Яна.
Генеральный бросил взгляд на Алину, торчавшую в дверях.
— Поняла, — сказала Алина и исчезла.
— Ну-с, — подал голос Свирский, — как ваше драгоценное?
Надеюсь, подумала Яна, он имеет в виду здоровье.
— Прекрасно, — ответила она. — Благодарю.
— Вот что мне нравится в вашем финансовом директоре, — рассмеялся Рыбкин, — у нее всегда все прекрасно. Даже если это на самом деле не так. — Он неожиданно подмигнул Яне.
Она вздрогнула. Что это означает? История с женой Артема выползла наружу? Или просто этот хмырь Рыбкин пытается придать разговору непринужденный тон?
Рыбкина иначе как хмырем назвать было сложно. Вечно в помятом костюме и нечистой рубашке, вечно с намеками на щетину на лице. Откуда он взялся четыре года назад, Яне было неизвестно, но, по-видимому, пришелся в конторе ко двору, потому что сразу же был продвинут в высшие сферы, там и оставался. Пока. Но, похоже, скоро должен был выйти на околоземную орбиту — до Яны доносились слухи, что Рыбкина прочат главным на сибирский прорыв. Компания намеревалась распространиться за Урал, распространиться и закрепиться там. «А что, — подумала Яна, — там Рыбкин из общей массы не будет выделяться, не то что в столице».
— Так, ну что, — Свирский демонстративно потряс рукой с часами, — приступим, поскольку время сегодня дорого.
— Да-да, давайте, — как обычно раздраженно проговорил генеральный.
Дверь отворилась, в проеме возникла Алина с кофейно-чайной тележкой.
— Сейчас мадемуазель Алину отпустим, — спокойно сказал Рыбкин, — а уж после…
Алина подкатила тележку к столику, за которым расположилась вся компания, и принялась расставлять чашки и вазочки. Яна было сделала движение помочь ей, но Алина повела бровью, и Яна замерла в полудвижении. Ну, конечно, что это она? Надо вести себя точно так же, как ведут все остальные, а остальные расслабленно восседали в своих креслах и лениво наблюдали за Алиниными хлопотами. Наконец Алина удалилась, плотно прикрыв за собой дверь.
— Вот и чудненько, — пробормотал Рыбкин, беря чашку с кофе. — Теперь можно и начинать, — и наглыми глазами уставился на Яну.
Нет, ну все-таки откуда он такой выскочил?
— А собственно говоря, — заметил Свирский, — что тут начинать? Дело-то пустяковое, как вы считаете, Яна Владимировна?
Яна одарила его удивленным взором и, протягивая руку за своим чаем, промолвила:
— Чтобы ответить, неплохо бы знать, о чем речь.
— А вы разве не знаете? — Свирский с прищуром смотрел на нее.
«Ах ты, жучок», — подумала Яна. Но нет, ее на дурика не возьмешь. Она долго прикидывала, что лучше: делать вид, что она ни черта не подозревает, или продемонстрировать свою осведомленность. Этот вечный выбор: играть в дуру или вести себя настолько, насколько ты умна. В разные моменты своей жизни Яна выбирала разное. Обычно инстинктивно, не особенно задумываясь. Но здесь следовало быть осторожной. В их компании сообразительность сверх среднего среди женского персонала не очень приветствовалась. Мужской тип менеджмента, что поделаешь. То есть вроде бы все за то, чтобы надевать на себя образ дуры и жить в нем. С другой стороны, ее двигают на должность и, задвинув туда, будут ожидать свершений. Причем чем скорее, тем лучше. И тут уж образ дуры тебе не помощник. В идеале, конечно, нужно сочетать в себе оба этих качества. То есть уметь быстро переключаться с дуры на не дуру, причем делать это виртуозно, так, чтобы не бросалось в глаза. У Яны существовали серьезные опасения, что ничего из этого не выйдет. Рано или поздно она сорвется и станет вести себя как обычно. Не нравится — не кушайте. Всегда так получалось. Но всегда — это не теперь. Теперь совсем другая ситуация. Поэтому решение было принято в пользу дуры. Хотя бы на первом этапе. Идиотку она изображать не собиралась, а вот замаскироваться под старательную и ответственную, смотрящую в рот сильным мира сего — это можно. На первом этапе. Пока не освоится в новом качестве, на новом уровне. Так что Яна сглотнула слюну и ровным голосом сказала: