Слова его, полные неподдельного отчаяния, вызвали глубокий отклик в сердце Джил.
— Что ж, мне все ясно, — откликнулась на его признание девушка.
— В самом деле? — усмехнулся Макс. — Тогда поделись со мной.
— Ты должен делать то, что позволит тебе жить в ладу с самим собой, даже если при этом придется пожертвовать тем, чего ты хочешь, или тем, что от тебя ждут другие. Если останешься, тебе придется отказаться от чего-то для тебя важного, но если, как ты выражаешься, пошлешь их всех к черту, то предашь нечто еще более важное: чувство собственного достоинства и твою цельность как личности.
Макс нахмурился.
— Значит, ты считаешь, что я должен остаться, погрузиться в дела с головой и похоронить себя во имя чувства долга?
— Нет. Я вовсе не это хотела сказать. Только ты один можешь решить, без чего жить сможешь, а без чего — нет. Я лишь предполагаю, что, в конце концов ты придешь к тому, от чего сейчас бежишь как от огня. Но, повторяю, выбор должен сделать ты сам, только ты.
— Почему же я, а не мы? Ты единственная звездочка в этом непроглядном тумане. Для меня ничего не будет хуже, чем потерять тебя. А чего хочешь ты?
Джил так углубилась в личные проблемы Макса, что даже не подумала о том, какое из двух возможных решений приемлемо для нее самой, не учла возможность участия в выборе. Так чего же хочет она? Ответ был ясен как Божий день. От всей души она хотела как можно быстрее оставить этот шумный город и вернуться к себе домой вместе с Максом и жить там легко и привольно. Но еще больше она хотела видеть любимого счастливым.
— Я люблю тебя, — тихо заключила Джил. — Если мне придется жить в твоем мире, значит, так тому и быть.
— А как насчет твоей работы? Твоей жизни?
— Сейчас ты моя жизнь, Макс.
После изысканного ланча, состоящего из рыбного ассорти, суфле из омаров и устриц в винном соусе, молодые люди вышли на тропинку возле ресторана.
От обычного для Сан-Франциско утреннего тумана к этому времени не осталось и следа. Со скалы открывался чудесный вид: там, далеко внизу, на небольшом каменистом плато нежился в лучах позднего осеннего солнца огромный тюлень. Какое-то время они молча наблюдали за животным, потом Макс, прижав Джил к себе, спросил:
— Тоскуешь по дому? По нашему морю?
Улыбнувшись, Джил заглянула ему в глаза.
— Не очень. В конце концов, и здесь тот же Тихий океан. Да я и не успела пока затосковать. — Я всегда чувствую себя дома, когда рядом ты, подумала Джил.
— Хочешь что-нибудь посмотреть? — спросил Макс. — В городе еще много чего интересного.
— Откровенно говоря, нет, — засмеялась Джил. — Я устала и не отказалась бы вздремнуть.