Стефи немедленно перестала улыбаться и инстинктивно оглянулась по сторонам, выясняя, сколько народу теперь будет осведомлено об этом сомнительном факте. Она тут же заметила преувеличенное внимание охранника.
Клайв ответил со своей обычной невозмутимостью:
— В следующий раз советую вам сначала подумать на эту тему.
Кристофер понял, что ему пора. Он протянул Клайву руку и произнес:
— Очень рад был познакомиться.
Потом он обернулся к Стефани и улыбнулся ей особой многообещающей улыбкой.
— Очень рад был познакомиться, мисс, — сказал он уже совсем другим голосом. На слове «очень» было сделано ударение.
На этом он удалился.
Стефи позволила себе тихонько издохнуть — хоть этой проблемой стало меньше. Она понимала, что сейчас на нее смотрит, по крайней мере, человек пятьдесят, но постаралась об этом не думать. Для этого ей пришлось представить себя одетой в рыцарские латы, и эта мысль принесла ей некоторое облегчение.
— Как я понимаю, — услышала она голос Клайва, — идея обрядить тебя в это платье принадлежала твоему боссу.
— Ты угадал, — несколько устало отозвалась девушка.
— Вряд ли она была удачной, — продолжал Клайв. — Видишь ли, благодаря этому наряду никто не смотрит на бриллианты. Все слишком заняты разглядыванием твоих собственных достоинств. Бьюсь об заклад, у всех присутствующих мужчин сложилось впечатление, что продаешься ты, а не колье.
Выражение его голоса нисколько не изменилось, но девушке показалось, что он ее ударил. Спасительное ощущение, что она закована в броню, сразу исчезло, и Стефани первый раз за вечер порадовалась, что на ней был толстый слой макияжа — по крайней мере, Клайв не увидел, как она краснеет. Она несколько раз глубоко вздохнула, чтобы справиться с порывом гнева, а потом произнесла, тщательно выговаривая слова:
— Спасибо за комплимент, Клайв, хотя, честно говоря, я смею надеяться, что у меня есть не только физические достоинства. Кстати, хочу тебе объяснить раз и навсегда, если ты еще не понял: я не продаюсь и никогда не продавалась.
Его губы сжались в тонкую ниточку, а в глазах появилось холодное и неприятное выражение.
— Может быть, тогда объяснишь мне, почему ты согласилась устроить из себя эту выставку-продажу? — спросил он жестко.
На этот раз Стефи так сильно покраснела, что макияж скрыть этого не смог. Ярость сверкнула в ее глазах, и она отвернулась, сжав зубы. Его рука тут же опустилась к ней на плечо, и он произнес:
— Извини, я не хотел тебя оскорбить.
— Да неужели? — ответила она, задыхаясь от злости и унижения. Она сбросила его руку со своего плеча и, кинув на него ненавидящий взгляд, отвернулась.