Пулеметчик невозмутимо выполнял свою работу. Бегущие первыми погибли все до единого. И вместе с ними геройской, но глупой смертью погиб лейтенант Мокро-усов. Но жив еще был политрук, подгонял солдат. Пулеметчик строчил без пауз. Бойцы валились гроздьями, но задние бежали — на автомате, без трезвых мыслей в головах. Их оставалась совсем горстка — вот семеро, шестеро… Последние трое взбежали на бруствер — вроде как добрались — их и срезал последней очередью пулеметчик…
Поднялся капитан Кумарин, идущий в центре, с бойцами второго взвода. Хватило ума пригнуться, но тоже махнул пистолетом — за Родину, дескать! Побежал зигзагом, припадая на левую ногу — повредить успел где-то. Поднимались бойцы, устремлялись за ним, но уже не тупо: падали, перекатывались, стреляли из карабинов, вставали, бежали дальше.
— Третий взвод, в атаку! — завопил дурным голосом Кружевский.
— Федор, не подведи, — буркнул Зорин.
Игумнов открыл огонь! Он подавил пулеметное гнездо на их участке! Когда солдаты побежали на высоту, их встретила лишь беспорядочная автоматная стрельба, да ухали противотанковые ружья, практически не вредящие пехоте. Головешки фрицев мельтешили на косогоре, метались вспышки. Взорвался прожектор, но темноты не осталось больше — склон озарялся, как днем. Немцы стали выбрасывать гранаты из укрытий! Свои коронные «штильхандгранатен» с длинными рукоятками. Тесно стало на склоне от разрывов. Атака захлебнулась, солдаты падали. Перекатываясь в глубокую извилистую канаву, Зорин видел, как граната взорвалась практически под ногами у ротного Кумарина — капитан покатился по земле с оторванной ногой, кричал от боли. Двое подбежали к нему, поволокли в ближайшую яму.
— Ротного ранило! — взмыл над полем боя отчаянный вопль.
— А ну, не стоять, вперед!!! — подался в авангард замполит Боев — весь окровавленный, с перекошенным лицом, поднял с земли карабин, стал стрелять на бегу.
— Третий взвод, подъем! — заверещал Кружевский. — Пошли же, родные, фигня осталась!
Остались действительно какие-то метры. Жалко терять отвоеванное. И тут неслабое «Ура!» за спиной! — поднялся резервный четвертый взвод, устремился на штурм! И побежали все — даже раненые! Стреляли на бегу, бросали гранаты, вопили что-то дурное. И немцы наверху стали тревожно перекрикиваться, кто-то завопил с надрывом. Они еще отбивались, но напор сопротивления слабел. Граната шмякнулась под ногами! Зорин рыбкой полетел куда-то вбок, а Стариков и Ковалевский, бегущие следом, не успели — рухнули, пораженные осколками. Не уберег солдат… Зорин присел, выдернул чеку из лимонки — плохая штука в наступлении, осколки разлетаются на двести метров, но он надеялся, что попадет в траншею. И кажется, попал! — взорвалось во вражеском стане с оглушающим грохотом. Дорога свободна!