– Сообщаю, как ты просил. Вера познакомилась с женой в очереди за помидорами. Точнее, эта Вера навязалась.
– Так я и думал.
– Теперь о главном… Я написал рапорт на имя прокурора города в том смысле, что если тебя не реабилитируют, то я тоже уйду.
Как называется эта штука, которая перехватывает дыхание? Вроде бы спазма. Будто сердце прыгнуло в горло на пару секунд, стукнуло два раза и ушло на свое место. А ведь и верно, смотрел я на Пикалева сверху вниз.
– Спасибо, Костя.
– Старик, пока, – заторопился он.
Я подошел к окну, за которым темнота пришла уже не из туч, а от вечера. Черт возьми, ведь было уже так: мошенника, меня отстранили от следствия, за окном осень… Да и чего в мире не было? А сколько раз время задевало меня мистической повторяемостью?
Я опять начал ходить по комнате, размышляя об убийстве Кожеваткина. Ничто не мешало – ни люди, ни заботы. Оказывается, мешало: музыка, которая задыхалась где-то в бумагах моего стола. Особенно молила скрипка…
А ведь так просто сделать жизнь спокойной… Оборвать струны всем скрипкам и разогнать все оркестры, пожечь все книги и запретить писать стихи, отправить режиссеров вместе с артистами на фермы, философов поставить к станкам… И жить спокойно: производить и потреблять, потреблять и производить.
Я стал посреди комнаты растерянно… Что? Миг повторился. Это бывало, миги моей жизни повторялись часто. Но я хотел поймать его, чтобы вместе с ним вернуться по реке времени назад. Тоже было темно, играла шепотливая музыка, я ходил по комнате, думал про убийство Кожеваткина… Какая там река времени, когда все это было недавней ночью. И я тогда придумал фантастический способ сокрытия трупа…
Боже, повторный миг жизни вернулся, чтобы я наконец-то поймал его. Где же телефон? Там, где он стоял последние двадцать лет…
– Леденцов?
– Сергей Георгиевич, роковое совпадение: я тянул руку, чтобы позвонить вам.
– Ага, – отмахнулся я, занятый своим открытием. – Боря, у тебя есть время поразмышлять вместе со мной?
– Одному размышлять некогда, а с вами попробую.
– Зачем ковер полит кровью животного?
– Чтобы убедить нас, что убили в квартире.
– А зачем в этом убеждать?
– Мало ли зачем… Скрыть истинное место, например. Сергей Георгиевич, об этом уже говорено-переговорено.
– Боря, обрати внимание на нашу логику… Мы все сводим к месту убийства. А если это отбросить, тем более что тут логическая цепь обрывается?
– Что отбросить?
– Мысль о цели привнесенной крови. Допустить, что преступник скорее хотел убедить нас в другом.
– В чем?
– Что Кожеваткин убит.
– А разве без свиной крови не ясно, что он убит?