— Эй, на шхуне! Не забывайтесь! — возмутился Сергей. Все, что касалось пищеварения, мимо его глаз проскочить не могло. Пора было к этому привыкнуть. — Нехорошо, Валера! Ай-ай! Облизывание банок — узаконенное право повара! Зачем его лишать этой маленькой радости?
— Да она чистая была, — начал оправдываться Валера, демонстрируя кругляш крышки, — вот здесь только чуть жира налипло.
— Отсутствие разменной монеты не оправдывает бесплатный проезд, — назидательно сказал Салифанов. — В следующий раз буду наказывать.
Последняя фраза Валере не понравилась. Он насупился, заиграл желваками, но на голодный желудок спорить не стал, Салифанов, удовлетворенный своей маленькой победой, выхватил у Валеры банку и, перевернув над кастрюлей, вывалил содержимое в воду, постучал по донышку ложкой. Потом устроился поудобнее, долго и тщательно вылизывал банку. Тушенки там оставалось едва ли больше десяти граммов — говорить не о чем, но от вида блаженной салифановской физиономии, от поднимающегося над кастрюлей запаха у меня болезненно засосало под ложечкой. Я сглотнул слюну.
— Еда — не роскошь, — начал философствовать Сергей, — она необходима лишь для поддержания нашего существования. Подчеркиваю, не жизни — существования! — Сергей вкусно облизал свой указательный палец, которым обрабатывал дно банки. — Как солярка мотору машин. Залил горючку, — он щелкнул по банке, — поехал, не залил — не поехал. — И, заглянув в глаза Васеньеву, добавил персонально для него:
— Еда не религия, а пищеварение. Физиология!
— Сам-то лопаешь! — огрызнулся Васеньев.
— Побойся бога, Валерик! — всплеснул руками Сергей. — Быть у воды и не напиться?! Должен же я как-то компенсировать свои дополнительные трудовые затраты.
— Что-то слишком часто ты их компенсируешь, — пробубнил Валера.
— Я могу уступить тебе свое право. Вместе с кухней, естественно, — широким жестом указал Сергей на закипевшие кастрюли. Валера отвернулся, бормоча себе под нос что-то насчет дураков, которых надо искать. Брать на себя обязанности кока ему не хотелось. Стоять при жаре выше сорока градусов возле раскаленных примусов, глотая копоть и бензиновые пары, удовольствие сомнительное.
— Будем считать вопрос исчерпанным, — закрыл дискуссию Сергей. — Прочие вопросы в письменном виде.
Я улегся на спальники, пододвинул под голову рюкзак. Задумался. Голод отношения обострил — бесспорно. Мы еще пока смеемся, но за смехом часто стоит уже не задор и веселье, а раздражение. Ослепительные улыбки обнажили остро заточенные зубки. Вообще-то, вполне естественно. Люди в коммунальных квартирах не могут ужиться нормально. А тут плот, на котором не предусмотрено ни дверей, ни отдельных комнат. Круглые сутки ты находишься среди людей, на их глазах. Уединиться невозможно. Каждый лезет со своими привычками и претензиями.