Продвигался теперь с опаской, поглядывая на близкий обрыв. За первым же поворотом увидел какое-то странное металлическое сооружение. Вначале обрадовался, подумал: причал, но потом разглядел, что до воды от него неблизко, а строить причал посреди песчаной отмели незачем. Подошел ближе — из песка торчала почти полностью занесенная, старая, изъеденная ржавчиной баржа Как она сюда попала, когда — кто знает Скорее всего таскали на этой баржонке уголь или дрова для прибрежных поселков и бросили здесь ржаветь.
Спустился по шаткому трапу в трюм, но он был до самого верха занесен песком. Что покоилось под его многометровой толщей, установить было невозможно.
Я прошелся по нагретой гулкой палубе, спрыгнул с другой стороны на песок, шлепнул по помятому борту ладонью, словно прощаясь. Я уходил, а баржа оставалась догнивать свой век. Мне было ее жаль.
О судне можно сказать, как о человеке. Я всегда воспринимал корабли одушевленно. Наверное, оттого, что на судах люди живут, а не просто передвигаются, как на самолетах, поездах, автобусах.
За следующим мысом был новый мыс и тот же пейзаж. Я решил взобраться на обрыв и, если не увижу признаков жилья, вернуться верхом к плоту. В одном месте я отыскал довольно пологую ложбинку. Подобрал у ее основания два высохших рога — такие же, как виденные ранее, чтобы показать девчатам. И полез вверх.
Первые метры дались легко. Я шел не сгибаясь, только слегка наклонив корпус вперед. Но чем выше поднимался, тем склон становился круче. Из-под ног съезжали мелкие камешки и сыпались вниз. Под самым обрывом я с грустью убедился, что отвесная ступень, выводившая наверх, была высотой не полтора, как я оценил снизу, а два с лишком метра. Я влез в ловушку!
Дотянуться до верха я не мог, по крайней мере в том месте, где находился сейчас. Вернуться обратно тоже. Спускаясь по крошащемуся известняку, я был бы лишен тех точек опоры, которые использовал при подъеме, и рано или поздно сорвался бы вниз. Известняк — не скалы, ломается от малейшей нагрузки, удержаться на нем невозможно. А падать есть куда
Я взглянул вниз, и у меня мелко затряслись коленки. Я совершил типичную для начинающих альпинистов ошибку: забыл, что спуск с горы намного труднее подъема на нее.
На четвереньках я прополз еще немного вдоль склона и остановился в нерешительности. Дальше пути не было. Вернее, был, но крайне рискованный. Я с надеждой оглянулся назад. От моего движения зашевелились камни, и я съехал на полметра. С трудом остановил сползание, упершись ногой в какой-то случайный выступ. Растянувшись на животе, я размышлял о собственной глупости, толкнувшей меня на эту стену. До смерти я, конечно, не разобьюсь, успокаивал я себя, но половину костей поломаю.