— А что будет? — притворно-бодро воскликнул Сергей. — Обед будет, потом ужин, а потом завтрак. Сплошные радостные события. А после всего будет берег! Дней через пять, не позднее. Можете поверить моему чутью.
— Не зарывайся! — охладил я его пыл.
— Ну, хорошо, через шесть, — уступил мне один день Сергей. — Не дрейфь, кеп. Худшее позади!
— Молчи! — замахал я на него руками, хотя и сам очень надеялся, что впереди нас ждет только удача.
Жаль, что в жизни надежды почти никогда не сбываются. Разве могли мы предполагать, что худшее не позади, что худшее притаилось рядом, прямехонько по нашему курсу и встреча с ним произойдет много раньше, чем нам бы хотелось…
— Мо-ре, — растягивая слоги, сказал, как пропел, Сергей. Было неясно — рад он возвращению к этому вытянувшемуся к горизонту водному простору, или, наоборот, сожалеет о потере земли, или просто сказал, чтобы не молчать. — Мо-ре!
Плот шел ходко, переваливаясь на плавной бортовой волне, каждым пройденным метром приближая нас к беде. «Ш-штите, ш-щ-ти-те-е-е», — угрожая, шипели падающие гребни. Целик компаса указывал на центр моря…
В продуктовом рюкзаке вновь завелась плесень. Едва отстегнули верхний клапан, в нос шибануло кислым. В первом же мешочке с запасами лапши обнаружили паутинообразную, белесую пленку. Она расползалась по нашим запасам, как раковая опухоль по здоровому телу. Можно было выбросить безнадежно испорченные продукты, но уже через сутки, а иногда часы, метастазы гнили прорастали в других местах. Болезнь гниения лечению не поддавалась. Всему виной была влажность. Вода, нагреваемая солнцем, парила, как чайник на плите. Все, что было способно впитывать влагу, набухало водой, становилось волглым. Микроклимат, идеальный для развития гнилостных процессов. Плесенью уже припахивали одежда, спальники. Защититься от нее возможности не было.
Мы сидели на воде. От поверхности моря нас отделяло не три-пять метров, как на судах, а только пятнадцать сантиметров. Сергей размял в пальцах тестообразную массу слипшейся в единый ком лапши, попытался отыскать пригодные для еды участки. Но везде натыкался на плесень и тошнотворный запах.
— Чертова напасть! — в сердцах выругался он и сбросил за борт налипшую на руки массу. Долго отмывал в воде пальцы.
— Если такими темпами пойдет дальше, не видать нам сытных полдников, а заодно и завтраков, обедов, ужинов, — подвел он итог.
Зря мы поскромничали на Барсаке. Рассчитывали на три рта, а тут добавился четвертый — непрошеный и бездонный.
— Давай продукты поднимем на мачту, может, хоть что-то сохранится, — предложил я.