— Можно и на мачту, все одно выбрасывать, — легко согласился Сергей.
Из мешка с запасными вещами достали тренировочные штаны. В поясе накрепко затянули веревкой. В штаны сложили тщательно отобранные продукты. Любые, вызывающие внешним видом или запахом сомнение, бросали в рюкзак. Штанины связали вместе, и я, поднявшись на верхнюю перекладину, подвязал неестественно раздувшиеся штаны к мачте. Этот способ тоже не гарантировал сохранности. Штаны могли отвязаться, или лопнуть по швам, или с таким же успехом, как и внизу, прогнить насквозь. Но вверху была хоть какая-то надежда.
— Да! Теперь мы мало напоминаем чайный клипер, — криво усмехнулся Сергей. — Понавешали портки на мачту…
Я продолжал возиться с продуктами. Отсеялось еще немного.
— Ты что, собираешься вывесить весь свой гардероб? — недовольно спросил Салифанов, наблюдая, как я приспосабливал для «продовольственных» целей футболку.
— А лучше, чтобы все сгнило?
Футболку я подвязал выше штанов, под самый верх А-образной мачты. Теперь издалека создавалось впечатление, что на топе болтается повешенный, одетый в оранжевую футболку и синие штаны. Веселенькое зрелище! Салифанов хохотал, представляя, как мы теперь выглядим со стороны — черные паруса и удавленники на реях.
— Тебя случайно зовут не Кровавый Раджа? — веселился Сергей. — Нет, лучше так — капитан Андрюшка Вырви Глаз.
Он придумывал мне все новые и новые клички, одну мерзостней другой. Я был пузорезом, носотрясом, зуболомом, пальцедробом и даже кишкомесом. Тьфу! Надо умудриться додуматься до такого.
— Безжалостный! Зачем ты вздернул толстяка Пита? — корча ужасные рожи, вопил Салифанов, указывая на подвешенные к мачте продукты. — Конечно, он был неважным парнем, но это не повод затягивать на его жирной шее петлю!
— Угомонись, — просил я.
Но Сергей еще добрых полчаса развивал пиратские темы. Он интересовался, не я ли пустил ко дну три дня назад фелюгу с грузом опиума и пятью турецкими контрабандистами. Он допытывался, куда подевались два матроса с вверенной мне баркентины: Васеньев-Паша и Монахова-Азу, и грозил следствием и безрадостным для меня приговором. Я уже устал хохотать и обижаться, слушая его. Наконец он исчерпался.
— За твои злодеяния тебе выщипают бороденку по одному волоску на королевской площади при стечении толпы народа, — пообещал он.
— За что столь суровое наказание? — притворно взмолился я.
— Вот за это! — сказал Сергей и, задрав рубаху, выразительно хлопнул себя по плоскому животу.
У меня самого через истончившуюся кожу живота просматривался позвоночник. Нахватанный на Барсаке жирок мы спустили в считанные часы. Правда, паниковать рано. Пока нам только пришлось расстаться с мечтами о лишнем весе. До голода еще далеко. Но пуганая ворона, как известно, куста боится. Очень не хочется вновь садиться на паек, равный по калорийности завтраку годовалого ребенка.