Единственными звуками в окружающей их тишине были шум ветра в вершинах сосен да редкие всплески форели на зеркальной поверхности озера. На быстро темнеющем небе появилась громадная луна, и ее призрачный свет, одержав победу над последними проблесками солнечных лучей, придал ландшафту фантастический облик. И Чейз стоял в двух шагах от нее, поминутно отвлекаясь от своего занятия, чтобы взглянуть в ее сторону с заговорщическим видом, словно они на пару прогуливали в школе контрольную по математике.
Это было удивительное путешествие во времени, возврат в счастливое, беззаботное детство, и Карли, как ребенок, прижимающий к груди любимую игрушку, готова была умереть, лишь бы сохранить эти волшебные мгновения.
В первый раз закинув удочку неуверенным, скованным движением, Карли была уверена, что Чейз заметит, насколько она взволнована. Но он просто улыбнулся и прошел несколько шагов по берегу, словно для того, чтобы дать ей возможность побыть одной и успокоиться. Чувствует ли он, как все это важно для нее? Знает ли, как она тосковала все эти годы по таким минутам, как пыталась вернуть их - и всякий раз трусливо отступала?
Через год после смерти Майка Карли собрала рыбацкие принадлежности и отправилась на их излюбленное место под названием Последний Оплот. Она отчаянно нуждалась в покое и тишине и считала себя достаточно зрелым человеком, чтобы справиться с воспоминаниями.
Она не смогла даже выйти из машины.
Карли отчетливо помнила, как сидела там добрый час со старой, обшарпанной рыболовной коробкой Майка на коленях и изо всех сил боролась со слезами, болью потери и горечью предательства.
В конце концов она швырнула этой проклятой коробкой в дерево. Катушки лески, искусственные мушки и сверкающие крючки вывалились оттуда, как внутренности из брюха вспоротой рыбины.
Несколько часов спустя она вернулась туда с фонариком, чтобы собрать вещи Майка, но так никогда и не отважилась повторить попытку порыбачить.
До сегодняшнего вечера.
Солнце закатилось, возле воды стало совсем прохладно, но Карли дрожала не от холода, а от воспоминаний, леденивших ей сердце. Чейз, должно быть, уловил ее движение, потому что тут же смотал удочку и подошел к ней.
- Все в порядке? - Он неловко переминался с ноги на ногу, как будто хотел что-то добавить - и не решался.
Она выдавила улыбку:
- Ну, на крючок я еще сама себя не поймала, если ты об этом спрашиваешь.
- Думаю, наш ужин уже готов. Я могу принести тарелки сюда. Но если тебе надоело - вернемся в лагерь.
Да, пора, пора вернуться. Но ей было так хорошо, как будто она вернулась в старый дом и случайно нашла забытую на чердаке коробку, полную памятных, дорогих сердцу вещей.