И поняла, что Дэвид не простит ей того, что она сказала это при детях. Было заметно, что они испугались.
Гарриет поднялась прямо в большую спальню и через нее прошла в «комнату малыша», где положила Бена на кровать. Он уже приходил в себя. И скоро началось: борьба, корчи и визг. Он опять оказался на полу, катался по полу и снова извивался, гнулся, бился, а глаза его были сама ненависть.
Снять смирительную рубашку было нельзя.
Гарриет спустилась на кухню, взяла молока и печенья; вся семья сидела и смотрела на нее в полном молчании.
От воплей и содроганий Бена трясся весь дом.
— Сейчас полиция приедет, — сказал Дэвид.
— Побудь с ними, — распорядилась Гарриет и понесла еду наверх.
Бен, увидев, что у нее в руках, смолк и стих, глаза стали алчными. Гарриет подняла его, как мумию, поднесла к губам чашку с молоком, и Бен едва не захлебнулся, заглатывая: он умирал от голода. Гарриет кормила его кусочками печенья, держа пальцы подальше от его зубов. Когда все, что она принесла, закончилось, Бен опять начал реветь и биться. Гарриет сделала ему еще укол.
Дети сидели перед телевизором, но не смотрели на экран. Джейн и Пол плакали. Дэвид сидел у стола, подперев голову руками. Гарриет сказала тихо, чтобы услышал только он:
— Ладно, я преступница. Но там его убивали.
Дэвид не пошевелился. Она встала у него за спиной. Не хотела видеть его лица.
— Он бы умер через несколько месяцев, — сказала она. — А может, и недель.
Молчание. Наконец Гарриет обернулась. Она не могла смотреть на Дэвида. Он выглядел больным, но это не болезнь…
Она сказала:
— Я бы этого не перенесла.
Дэвид медленно произнес:
— Я думал, это и было задумано.
Гарриет закричала:
— Да, но ты не видел этого, ты не видел!..
— Я старался не увидеть, — сказал Дэвид. — А что, по-твоему, еще могло произойти? Ты думала, его там сделают полноценным членом общества и все будет славно?
Дэвид ерничал, но это потому, что у него стоял ком в горле.
Наконец они посмотрели друг на друга — долго, твердо, зная друг о друге все. Гарриет подумала: ладно, он прав, а я нет. Но так вышло.
И сказала вслух:
— Ладно, уже сделано.
— Вот-вот, это mot juste.[2]
Она села рядом с детьми на диван. И увидела, что у всех заплаканные лица. Она не могла дотронуться до них, чтобы утешить, потому что это из-за нее они плакали.
Когда она наконец сказала: «Спать», дети поднялись все разом и вышли, не глядя на нее.
Она принесла в большую спальню запас подходящей еды для Бена. Дэвид перетащил свои вещи в другую комнату.
Когда под утро Бен проснулся и начал вопить, она покормила его и уколола.