Первые двое попробовали с разбегу свалить меня ударами ног в живот и спину. Один промахнулся, второй встретил жесткий блок, потерял равновесие и пропустил удар по шее. Он упал на асфальт немного раньше напарника. Тот получил каблуком в пах и коленом в горло.
Третий, самый верткий, успел схватить меня за руку, с ходу попробовал провести сложный прием – удар коленом и бросок, – нарвался на встречный выпад и замертво упал прямо на своего товарища.
Весь бой – секунд восемь. Три тела лежали на асфальте, и только одно шевелилось, издавая сдавленные хрипы.
Я быстро глянул по сторонам, вполне законно ожидая продолжения, и увидел, как от стоявшей у магазина машины бежит еще один здоровяк, размахивая пистолетом и угрожающе вопя во всю глотку:
– Стоять! Стреляю!
И буквально тут же с другой стороны раздался властный голос, легко перекрывший вопль:
– Ни с места! Милиция!
У дороги с пистолетом в руке стоял Разгонов. Ствол смотрел на бегущего человека, а палец быстро выбирал свободный ход спускового крючка.
Бегущий встал как вкопанный. Замер, глядя в черное дуло пистолета, свой ствол держал за спусковую скобу одним пальцем. Глядя широко раскрытыми глазами на майора, хрипло выдохнул:
– Свои. Милиция. Уголовный розыск!
– Что? – Разгонов, не опуская оружия, сделал два шага вперед. – Ствол на землю, покажи удостоверение.
Тот повиновался. Дрожащей рукой достал корочки, со второго раза открыл и торопливо произнес:
– Товарищ майор, я вас знаю. Вы из РУБОПа. А мы…
Разгонов подошел к нему вплотную, глянул на удостоверение, перевел взгляд на лежащих, помянул мать и спросил:
– Какого черта вы тут делаете?
– Маньяка задерживаем!
И ткнул пальцем в меня.
До сего момента я молча взирал на происходящее, соображая, что бы все это могло значить, и наблюдая за поверженными противниками (дабы не встали). Но услышав слова о маньяке, вздрогнул и зло рявкнул:
– Кто маньяк?
Оперативник сделал шаг назад и испуганно хлопнул глазами. Мой рык явно был ему не по душе.
Разгонов врубился в ситуацию быстрее всех. Убрал пистолет, вернул удостоверение оперативнику и достал небольшую радиостанцию:
– Ольха-восемь, я второй. Срочно «скорую помощь» и нашу машину.
Он продиктовал адрес, выслушал ответ, убрал станцию обратно, еще раз глянул на бездыханные тела и громко выругался:
– Черт знает что!
– … Ориентировки кто сочинял? Приметы кто указывал?! Не хрена на других валить, сами обосрались!
– У нас три трупа за пять дней! Мы этого пидора в глаза не видели, только со слов единственной свидетельницы! А она в реанимации лежит, помнит, что высокий и бритый. Какая тут, на хрен, ориентировка?!