– Стараюсь. Знание закона в этой стране зачастую освобождает от ответственности.
– Бывает.
Он повел меня к стоянке, на ходу доставая ключи.
– Вчера ты меня катал, сегодня моя очередь.
– С таким же финалом? – пошутил я.
– Тьфу-тьфу! Не каркай.
Разгонов ездил на трехлетнем темно-синем «опеле». Машина рабочая, сильная и видная. Отлично подходит к разъездной жизни. Да и стоит недорого. По меркам далеко не бедного майора.
– Слушай, забыл спросить, как там эти… в реанимации? Живы?..
– А? – Разгонов завел машину и медленно выехал со стоянки. – Вспомнил, супермен, о потерпевших!
– Ну, потерпевший – это я. А они – подозреваемые. Хотя посочувствовать им можно.
– Можно. Один, которому ты детородные органы отрихтовал, пришел в себя и вроде как пошел на поправку. Правда, когда он вновь сможет использовать их по прямому назначению и сможет ли вообще – вопрос. Второй тоже в сознании, двигаться начнет не скоро. Шейные позвонки смещены, обширная гематома мышц и связок шеи. Плюс сотрясение мозга.
Я молчал – сочувствия не испытывал, а злорадствовать глупо. И подло. Получили свое, и хватит. Дальше суд накажет. Если, конечно, до него дойдет…
– А ты, Артур, вообще… Терминатор! – Олег бросил на меня насмешливый взгляд с примесью уважения и удивления. – И раньше вроде слабаком не был, но сейчас вообще – супермен. С одного удара человека на тот свет отправил. Что, удержаться не смог?
– Не смог, – нехотя буркнул я. – Да и не пытался…
Олег опять покосился на меня и промолчал.
… А сдержать себя я и правда не мог. После всего пережитого, после того, как Ворота и Периметр облучили меня какой-то дрянью, в экстремальных ситуациях начинаю работать изо всех сил, даже не пытаясь остановить или дозировать удары.
Когда на кону стоит твоя жизнь, думать о том, как бы не покалечить противника, – значит дать ему шанс завалить тебя. А если их несколько? А если они вооружены? Сколько раз в Аберене и Ругии только реакция и наработанные до предела навыки спасали меня от неминуемой смерти! Сколько раз жизнь висела на волоске и отсутствие мыслей типа «а как бы не покалечить, как бы не убить, не обидеть хорошего человека?» позволяло выйти победителем из схваток!
Первым я сам никогда никого пальцем не тронул. Даже голос не повысил. Потому что знаю – чужая жизнь и интересы неприкосновенны. Но если кто-то посмеет, попробует напасть на меня, угрожать действием здоровью и жизни… Отвечаю во всю силу, невзирая на лица. Потому что спасаю себя, защищаю свои интересы.
Кто-то считает, что это слишком? Что так нельзя? Что надо давать шанс противнику вроде как одуматься, отступить… Что ж, пусть хоть разок переживет настоящий бой или хотя бы уличную поножовщину. Пусть ощутит тот букет чувств, что охватывает человека, когда он слышит свист пуль у головы или клинка у горла, вдохнет запах пороха и крови, услышит крик умирающего, увидит развороченное нутро, раздробленные кости, вываленные из живота кишки…