Еще один удар этой проклятой молнии?
Поединок начался:
Я хотела смириться с молчанием Жана.
Хотела сломать его, заполнить его словами.
Мне больше нужны были слова, чем вздохи.
Я хотела, чтобы он забыл свои страхи, неврозы, все причины своего молчания.
Я хотела привить ему вкус к дурачествам, к болтовне, намыливанию, массажу, прохладной воде, сплетению влажных от пота тел, откровениям, нашептанным на ухо, словам любви, смешным и серьезным.
Я хотела, чтобы он сдался.
Я хотела услышать, как он называет меня «дорогая», «darling», «любовь моя», «кошечка», «Идиль», «Дидиль» — неважно какими прозвищами, пусть даже смешными, лишь бы они были.
Я хотела, чтобы он писал мне письма, звонил, отправлял по почте телеграммы, присылал цветы, признания в любви, поцелуи.
Я хотела, чтобы он говорил.
Да, говорил со мной.
Дарил мне слова.
Я хотела заразить его своими чувствами, перетянуть на свою сторону, где был шум и была жизнь; где были изобилие, излияние, слияние.
Порой плохие мысли проникают в чистоту молчания, как паразиты. А что если Жан по-прежнему будет заниматься любовью, не испытывая страсти, потому что он такой же, как все мужчины?
Я вздрагиваю.
Жизнь, если бы в ней существовало единство, проходила бы лишь в глубине моей души. Разновидность автаркии. Даже любовь к музыке, композициям Малера и мазуркам Шопена, покинула бы меня, чтобы оставить наедине с его молчанием. С этим сумбурным потоком хаотических эмоций — в котором, однако, тоже присутствовала своя музыка. Священная, духовная, легкая, классическая, современная, фольклорная, танцевальная, сценическая, камерная. Композиция, аранжировка, гармония, импровизация, переложение, преобразование. Мой сольный концерт может быть передан без всяких нот. Молчаливый человек — как книга, которую нужно написать.
Как преследование кого-то, кто все время прячется.
Занятие для мечтателя.
Я была мечтательницей, я отправилась на его поиски.
И втайне мне стало нравиться это путешествие, эта настойчивость, эта сосредоточенность на одной цели, отсекающая все остальные, эта нематериальность, которая спасала меня от посягательств времени.
Но я застряла на полпути.
Больше, чем любовь, мною завладела навязчивая идея, вопрос: есть ли метафизический выход из пустоты?
Возникла путаница. Но какая любовь может поддерживать свои силы при полном отсутствии знаков, которые ее пробуждают?
В чем же был ее источник? В опьянении.
Чтобы присоединиться к Жану, я должна войти в его молчание. Но что я знаю об этом слишком глубоком молчании? Ничего.
В сущности, я не понимаю, почему этот человек ничего не говорит. Я искала объяснений в книгах — у Дюрас