– Возвращайся к станции. Не спеши. Так. Стой. Переместись на двадцать метров влево, тебя плохо видно… Теперь попробуй перевернуться на спину.
Да? А еще что? Закопаться в реголит? Сделать тройное сальто? Попрыгать на одной ножке?
Язвительные слова так и вертелись у меня… не знаю на чем. Но я молчал. Гневить руководителя я пока не хотел – тут и ребенок на моем месте понял бы тактическую неправильность подобных действий.
К тому же научиться переворачиваться на ноги, если вдруг я все-таки свалюсь в какую-нибудь яму спиной вниз, казалось мне делом весьма полезным.
Лишь через час с гаком дошла очередь до полетов. Для начала я освоил вертикальные прыжки на столь небольшую высоту, что не убился бы и без тормозных двигателей, но все же учился тормозить – плавно или резко, смотря по ситуации. Потом прыжки стали выше. Еще чуть позже я стал прыгать под сорок пять градусов к горизонту, мягко приземляться и тотчас прыгать снова, чуть изменив направление, и еще раз обскакал таким образом станцию по кругу радиусом метров восемьсот. И так далее, и тому подобное. Прыжки стали дальше, я учился маневрировать в полете. Один раз меня завертело, но я выправился довольно быстро – потому, наверное, что нисколечко не боялся. И что за прелесть эти твердотопливные элементы! К началу первого настоящего полета я не сжег и двух процентов загруженной в меня реактивной массы.
Устать я не мог – ни физически, ни умственно, и в этом крылась одна из двух причин того, что полевые испытания, совмещенные с тренировкой, проводились в форсированном режиме. Вторая причина – фаза Луны. Лунный день на меридиане «Аристотеля» подходил к концу, огненный шар висел низко, любая неровность уже отбрасывала длинную тень. Зато на той широте, где лежал Семигранник, лунный день только начинался. Пройдет пять или шесть земных суток, и работать там станет почти невозможно из-за яростного шара над головой. Даже у «паука» могут быть проблемы.
Я знал, что меня будут гонять, пока не сядут аккумуляторы и не сгорит топливо. После меня точно так же будут гонять другого, потом третьего. А потом решат, кому из нас лететь к артефакту.
Опять кто-то самонадеянно вообразил, что может решать за меня. И не в какой-нибудь мелочи, а в деле, от которого, может быть, зависит не только мое будущее, но и судьба всего Экипажа! Ох, сколько же вас вокруг, честных служак, людей-функций, людей-параграфов… Беда не в том, что вы обыкновенные, а в том, что вы, не понимая и не желая признать этой заурядной истины, мешаете другим жить и работать…
Летать оказалось проще, чем прыгать. И гораздо интереснее. Только меняй немного тангаж, и будешь либо снижаться, либо набирать высоту. Отклонение сопла – поворот. Торможение – либо с помощью передних сопел, либо основным движком после разворота на сто восемьдесят. Проще простого.