Но тут, поверх всеобщего благочестивого ропота, покатился голос Роже Эктонского.
— Смотрите! Смотрите! — кричал он, тыча пальцем в сторону Мансура. — Неверный оскорбляет наших святых! Он пьет воду!!!
Аделия в ужасе закрыла глаза. Она знала темперамент своего слуги. Боже, не дай ему зарезать этого несчастного глупого шута!
Однако Мансур, понимая только интонацию Роже Эстонского, но не его слова, и бровью не повел. Он продолжал потягивать из кубка воду. Наглецу ответил хозяин празднества, сэр Джоселин.
— Вера доктора запрещает прикасаться к вину, — громыхнул он на весь зал. — А если тебе, Роже, вино так быстро ударяет в голову, то следуй примеру и перейди на воду!
Славная оплеуха! Посрамленный Роже Эктонский молча рухнул на скамью. Сэр Джоселин разом вырос в глазах Аделии.
Но она тут же одернула себя. Что за глупые сантименты! Надо сохранять объективность. Сэр Джоселин по-прежнему один из подозреваемых. Что он, что сборщик податей — оба были в Святой земле, и любой из них, невзирая на шарм или благодаря ему, мог оказаться детоубийцей.
Но во главе стола сидел сэр Джервейз, который тайком поглядывал на нее весь вечер.
«Может быть, это вы?»
Аделия окончательно уверилась, что убийца — один из крестоносцев. Для этого у нее была более основательная причина, чем конфетка из арабской ююбы. Лакуна между резней овец и убийствами детей точно совпадала со временем, когда Кембридж, ответив на призыв папы римского, послал своих сынов сражаться за Святую землю. Между их отплытием и возвращением на родину прошло как раз шесть лет!
Но вот досада — на эти годы отлучались многие…
Когда Аделия озадачила Гилту вопросом, кто из местных мужчин покинул город в год Большой бури, та ответила:
— Да всех не перечислишь! Как раз тогда на клич епископа Илийского поднялась вся страна (в устах Гилты «вся страна» означала «все графство»). Сотни молодых и не очень молодых мужчин во главе с лордом Фитцгилбертом отправились отстаивать Гроб Господень.
По словам экономки, тот год был препаршивый: Большая буря погубила урожай на корню, в наводнение было много жертв и без числа разрушенных строений, а окрестные болота надолго стали непроходимы. Даже искони кроткий Кем вдруг задурил и вышел из берегов. Кембриджшир явно чем-то прогневил Всевышнего. Видать, нагрешили столько, что лишь участие в святом походе против неверных могло вернуть стране Божью милость!
Из рассказа Гилты Аделия узнала, как начинался поход. В уповании, что земли в Сирии компенсируют затопленный феод на родине, лорд Фитцгилберт поставил Господень стяг посреди ярмарки. Молодые парни толпами записывались в крестоносцы. Одни по зову сердца, другие — от безысходности и отчаяния: ураган лишил их наследства. Люди постарше, с амбициями, предвидели приключения и добычу. Кто-то бежал от несносной жены, кто-то от долгов, а кто-то надеялся за морем забыть несчастную любовь. В судах преступникам предлагали выбор: в петлю или в Святую землю. А священники с кафедр обещали прощение самым лютым грешникам, если те присоединятся к крестоносцам.