Повернувшись, Венди обнаружила, что Нор Нортон пристально наблюдает за ней, сведя брови на переносице.
— Я скажу вам, что именно дал мне Винсент! — выпалила она. — Доверие, одобрение и уважение! Он принял меня и сделал членом своей семьи! Он превратил меня в другого человека и доказал, что на свете нет ничего невозможного! Он открыл мне, что такое книги, музыка, искусство, и научил тому, чего я никогда не знала и не узнала бы, если бы не его руководство!
Венди помолчала, всем своим видом демонстрируя презрение к узости суждений собеседника.
— Я не знаю, почему ваш дедушка сделал это. Может быть, он был одинок. Может быть, ему доставляло удовольствие играть роль Генри Хиггинса из «Пигмалиона» Бернарда Шоу. Может быть, он радовался тому, что у него появилась старательная ученица. А я действительно была такой. Мне так не хотелось разочаровывать его, что я изо всех сил стремилась к успеху! — Сознание собственной правоты заставило ее добавить: — Мне нечего стыдиться, мистер Нортон. Я горжусь этим, потому что Винсент гордился мной. Я любила вашего деда. Любила по-настоящему. Нравится вам это или нет, но я говорю правду.
Он ничего не ответил. Только слушал, словно ожидая продолжения. Она бросила на Нора вызывающий взгляд. Молчание затягивалось, и напряжение ощущалось все сильнее.
В комнату вошел Бартлетт и откашлялся.
— Кушать подано, сэр.
Эти слова прозвучали так педантично, что создали комический эффект. Венди звонко расхохоталась.
— Уверяю вас, мистер Нортон, есть говядину а-ля Строганофф, приготовленную Эмилем, гораздо приятнее, чем оттачивать на мне зубы! Чем быстрее мы откликнемся на приглашение, тем лучше.
Она отправилась в столовую, не дожидаясь ответа. Дура, набитая дура! Ну что ж, это все! Взгляд Нора Нортона может заставить птиц слететь с дерева, но эта птичка будет держать крылья сложенными!
Нор сосредоточенно работал челюстями. Венди Рэббитс, сидевшая на другом конце стола, расправлялась со своим обедом с удивительным изяществом. Черта с два он даст ей понять, что она сумела лишить его аппетита! Эта женщина и так получила над ним слишком большую власть.
Достаточно одного ее вида, чтобы все гормоны, какие у него были, начинали беситься, как никогда в жизни, несмотря на яростные попытки мозга справиться с ними. Кроме того, она лишает его здравого смысла и умения логически мыслить. Нор не мог понять, то ли она великолепная актриса, то ли не от мира сего. Если бы не пропавший миллион, он мог бы принять ее рассказ за чистую монету. Во всяком случае, соблазн слишком велик.