— Ох, ну ладно, — сказал Сейдж. — Мы подождем.
Я услышала, как его шаги удаляются по коридору. Мало-помалу позывы к рвоте ослабли и прекратились, и вскоре я уже смогла умыться и прополоскать рот холодной водой. Однако я по-прежнему не могла отдышаться и меня колотил нервный озноб.
Боже, боже, Сейдж и меня собирается убить?
Картины вовсе не обязательно означали именно это. Ведь те, что висели на стенах, были посвящены хорошим, счастливым временам. И разве мой психотерапевт не говорил мне, что многим искусство помогает смириться с утратой кого-то из близких и дорогих людей? Может быть и Сейдж таким образом старался смириться с горем. А цепочки с амулетами… Если Сейдж так сильно любил этих женщин, это было только естественно — хранить на память их самые любимые безделушки.
Если только Сейдж не хранил их, как обычно маньяки хранят «сувениры».
Сейдж — серийный убийца? Этакий фантастический вечный, бессмертный серийный убийца, который не ищет себе разные жертвы, но вместо этого преследует лишь одну… И убивает ее — то есть убивает меня — снова и снова на протяжении многих веков?
— Клиа? — На этот раз меня окликал Бен. — Тебе полегчало?
Мне полегчало или нет? Я и сама не могла сказать, что сейчас чувствую. Наверное, вот так и сходят с ума. Может быть, нужно рассказать о своих открытиях Бену и попросить помочь сложить их в какую-то единую, логичную картину. Действительно, такие головоломки скорее по его части, чем по моей.
Мой папа. Я должна сосредоточиться на поисках отца. Потому что чем бы ни был Сейдж, он оставался единственной надеждой отыскать папу. Без Сейджа мне не обойтись. А если я расскажу Бену о том, что увидела, он моментально предположит мое худшее и сделает все, что в его силах, чтобы не подпустить ко мне Сейджа.
Значит, придется держать эти тайны при себе. И мне предстоит делать вид, будто ничего не случилось.
— Клиа!
— Мне уже лучше, Бен!
Я в последний раз всхлипнула, улыбнулась на пробу своему отражению в зеркале и покинула туалет.
— Прости, что так вышло, — сказала я.
— Но теперь-то тебе лучше?
— Да, я в порядке.
— А ты видела, что у Сейджа есть подлинник Микеланджело? И Рубенс? А еще он показал мне прижизненное издание Мильтона, «Потерянный рай».
«Конечно, у него все это есть, — подумала я. — Он, поди, был лично знаком с ними со всеми».
— Ого, — воскликнула я вслух, — наверное, он потратил состояние на И-Вэй.
— Точно. Кто может удержаться и не спустить пару миллионов на антиквариат на онлайн-аукционе?
— Да, это точно…
— Клиа! — услышала я голос Сейджа в тот момент, когда мы с Беном вернулись в гостиную. И когда я подняла глаза, то не смогла подавить вопль ужаса.