— Значит, слухи о войне уже ходят даже среди крестьян, — ухмыльнулся Федор, взглянув на темное небо, на котором еще были различимы облака, — это хорошо. Значит, Филопемен уже начал свое продвижение и Маханид пошел ему навстречу.
Отпустив разведчиков, Чайка вновь вышел из шатра и посмотрел на ночное море.
«Где же корабли из Брундизия? — подумал он, на этот раз осмотревшись по сторонам, словно боялся, что кто-нибудь из приближенных смог услышать его мысли, которые он часто произносил вслух, — без них мне придется задержаться здесь дольше, чем я рассчитывал. А время не ждет. Наступать надо немедленно, иначе благоприятный момент может быть упущен. Да и Леха куда-то запропал. Не попался бы он в руки спартанцам».
Однако наступившая ночь не принесла ему больше никаких новостей. Скифы так и не появились, и, выслушав отчет от гонца Кумаха о том, что ворота в город отремонтированы в спешном порядке, Чайка отправился спать. Приказав конечно будить его при появлении скифов или в случае внезапного нападения. Частокол с башнями и воротами до ночи был уже выстроен, и оставшаяся на берегу часть армии карфагенян, поужинав, впервые после отплытия из Ахайи улеглась спать на берегу.
Ночь прошла спокойно. Никто не напал ни на город, ни на лагерь. Солдаты хорошо отдохнули. Федор тоже выспался, и на рассвете его разбудили лишь тогда, когда к нему прибыл командир ахейцев. Сообщить о своем отплытии.
— Мы снарядили корабли, — доложил он Чайке о выполнении его неожиданного приказа, словно надеясь, что тот в последний момент передумает и отменит его, приказав остаться.
Но Чайка не передумал. Слишком уж важное дело было ему поручено, чтобы в последний момент что-нибудь пошло не так из-за поведения союзников, пусть даже и не злонамеренного.
— Передайте Филопемену, что у него отличные воины, — похвалил он напоследок ахейцев и добавил, — надеюсь, скоро мы встретимся вновь.
Не успели триеры с остатками ахейцев достичь горизонта, как Федор услышал у ворот лагеря топот копыт и зычный знакомый голос.
— А ну, отворяй ворота! — кричал его обладатель, — подарок везем командиру.
Обернувшись, Федор с радостью заметил, как в лагерь въезжает Ларин со своими воинами, к седлу одного из них был приторочен большой алый сверток, из которого торчали сандалии. Это был явно завернутый в алый плащ человек, который безуспешно пытался освободиться от пут. Он делал это до последнего момента, даже когда скифы подъехали к шатру командующего экспедиционным корпусом и сбросили его прямо Федору под ноги.
— А я уж думал, ты не вернешься, — усмехнулся Чайка, с радостью оглядывая целого и невредимого друга, на теле которого не было видно никаких особых ран или повреждений, хотя его воины вели под уздцы двух свободных лошадей, — где же вы шатались всю ночь?