И оно случилось, но только не то «оно», какого я ожидал. Гнедой исчез за поворотом ровно на полсекунды и тотчас же был опять здесь, одним прыжком, причём шея его утратила свой гордый изгиб. Ему и его всаднику узенькая тропа, видать, надоела вконец. Десять скачков он выдал в сторону от поворота, потом кинулся влево, блистательным рывком вылетел на траву и, показав нам хвост, понёсся напрямую к Пятой авеню. Тут же появилась четвёрка верховых копов — подобие кавалерийской атаки. Они по достоинству оценили манёвр гнедого, мигом лошади напряглись, прочертили футов десять по мягкому грунту, и вот уже они мчатся вослед гнедому.
Из-за рощицы с криками появились люди. Хеферан оставил меня. Лошадь его ринулась вниз по склону, чтоб влиться в погоню. С востока послышались выстрелы, и это меня доконало. Я готов был отдать годовое жалование, да что там — полцарства! — за коня, но, не имея ничего, я всё равно кинулся туда.
На спуске к тропе я перекрыл все рекорды, но дальше начался подъём, кроме того, пришлось продираться сквозь заросли, перелезать через заборы. Я шёл по прямой на шум, доносившийся с востока, — там состоялся второй раунд стрельбы. Наконец завиднелись границы парка, но я не различал ни малейшего движения, хотя звуки, казалось, всё приближаются, шум становится всё громче. Прямо передо мной выросла каменная стена, ограждавшая парк; не зная, где искать ворота, я забрался на стену и, налаживая дыхание, огляделся.
Передо мной были Шестьдесят пятая улица и Пятая авеню. Кварталом выше, напротив входа в парк, авеню заклинила кутерьма. Автомобили, преимущественно такси, концентрировались по обе стороны перекрёстка, а пешеходы продолжали надвигаться отовсюду. Над всем этим многообразием возвышались лошади. Кобылы — и гнедой. Он выглядел невредимым, чему я обрадовался. Обрадовался на бегу, пересекая мостовую. Седло гнедого пустовало.
Я продирался к эпицентру толпы, когда некто в мундире схватил меня за руку. Хеферан — я не я буду! — форменным образом пропел: «А ну-ка разрешите! Это Гудвин, помощник Ниро Вулфа!» Я был рад сердечно отблагодарить его, да дыхания не хватило. Продолжая путь, я наконец удовлетворил своё любопытство. Виктор Талботт, в синей куртке и жёлтых бриджах, по-видимому столь же невредимый, как его конь, стоял, а на нём висели представители городских властей.