— Будет исполнено! — Смайс, держа двумя пальцами приказ, скрылся за дверью. Проэмперадор отодвинул блеснувшего зеленью Фридриха и что-то положил на стол.
— Господа, — сообщил он, — я получил письмо от одной дамы…
3
— Господа, я получил письмо от одной дамы, присутствовавшей при гибели Надора. — Лионель положил письмо на стол, не забыв убрать первый лист. Госпожа Арамона писала не только о Надоре, а маршал не любил раскрывать все карты. — Капитан Давенпорт, вероятно, вспомнит ее и, еще более вероятно, ее дочь. Селина Арамона — девица редкостной красоты. Сейчас мать и дочь находятся в Найтоне. Мать утверждает, что их спас от смерти выходец, что гибель Надора не случайна и что в Олларии, по словам все того же выходца, происходит нечто неприятное.
Я в своей жизни ни с чем потусторонним не сталкивался, если не считать нохского Валтазара и призраков Лаик. Тем не менее письмо, при всей его необычности, кажется мне достойным доверия. Давенпорт, вы оказались на Надорском плоскогорье сразу же после землетрясения. Вайспферт, вы бывали там раньше. Айхенвальд, вы, насколько мне известно, относитесь к старинным поверьям со всей серьезностью. Вот письмо. Прочитайте и решите — госпожа Арамона сумасшедшая или нет?
Трое склонились над столом, и Савиньяк, не желая мешать, неторопливо отошел к окну. Торопиться было некуда. Хеллинген и Смайс не лягут, пока не убедятся, что армия выступит когда и как положено, а лезть в безупречно идущие часы — глупость, достойная младшего Манрика. Проэмперадор не для того подбирал людей, чтобы ходить за ними докучливой тенью.
Если б не письмо дуэньи, он бы провел вечер за бутылкой вина с Мениго и Фажетти, вспоминая прошлые шалости и прикидывая шансы Бруно и фок Варзов. Самому Лионелю расклад в Придде очень не нравился, потому он и рискнул вцепиться в уши Хайнриху, но это был понятный, шестнадцать раз просчитанный риск. То, о чем сообщала госпожа Арамона, бесило неопределенностью и ею же привлекало. Маршал не взялся бы сказать, что заставило его отнестись к письму серьезно — здравый смысл или алатские суеверия, спавшие в крови Савиньяков со времен красотки Раймонды.
Проэмперадор повел плечами, разминая затекшие от сидения над картами мышцы, и обернулся к подчиненным. Оба бергера смотрели прямо перед собой, серьезные, как перед атакой, а Давенпорт, по всей видимости, созерцал личного выходца. Последнее было странно. Откровений со стороны капитана Лионель не ожидал. Давенпорт с Хейлом доложили о Надоре предельно подробно. Оба были удручены, а Бэзил еще и раздосадован, но и только.