— Передать корнету Окделлу, что вы заняты? — услужливо подсказал Сэц-Ариж.
— Нет… Пусть войдет, и, во имя Леворукого, не называй его корнетом!
— Простите, монсеньор, это лучшее, что можно о нем сказать.
— Не пытайся переплюнуть Придда, и вообще…
Никакого «вообще» в голову не приходило. В нее ничего не лезло, кроме романса, который пел сгинувший Валме. Жеманные строчки наползали друг на друга, забивая все, кроме усталости. «Это было печально, я стоял у окна», — пробормотал сидящий за столом Робер. Жильбера, к счастью, в кабинете уже не было. Робер снова прикрыл глаза. «Это будет печально, — раздалось в голове, — я не вспомню о вас…»
— Мне нужно с тобой поговорить.
— Садись. Как ключица?
— Прошла… Проходит… Робер, мы не можем терять времени. Скоро придут ноймары.
Что для Дика скоро, для них с Катариной и Карвалем — тысяча лет, но дуралей опять наслушался Штанцлера.
— В Олларию, скорее всего, войдут ополченцы из Приморской Эпинэ и кэналлийцы. Ноймаринен воюет, он вряд ли отпустит к нам хотя бы полк.
— Тем лучше. Ты еще не разбирал его бумаги?
— Чьи? — Изнемогавший в борьбе с романсом Иноходец не сразу сообразил, о ком речь. — А… Нет, руки не доходят. Я же говорил на прошлом Совете.
— Тогда это сделаю я. Альдо мне доверял, то есть он доверял нам с тобой, но ты занят… А мне рука не помешает.
— Нет, Ричард, это мое дело. — Будь Альдо жив, правда о нем пошла бы Дику на пользу, но мертвый имеет право на хотя бы одну любовь.
— Понимаешь, — Ричард усиленно разглядывал блестящий вопреки всем переворотам паркет, — там есть одно письмо… Личное. Оно лежит в гайифской шкатулке… Той самой, что взяли в гробнице. Если ты ее увидишь… Клянусь Честью, это касается только меня и Альдо. Я бы не хотел, чтобы это прочел даже ты.
— Хорошо, я верну это письмо тебе. Если найду. От кого оно?
— Оно лежит… лежало в шкатулке. Я не имею права сказать больше.
— Это так для тебя важно?
— Да! Там…
— Ты же не имеешь права говорить. — Наверняка что-то про Катари. Сестра уже не знает, что с этой любовью делать. — Я скажу тебе, когда займусь письмами. Ты узнаешь свое без шкатулки?
— Конечно! — Дикон перевел дух и торопливо выпалил: — Робер, ты думал о том, что мы будем делать дальше? Мы с тобой?
Зубы заговаривает… Дипломат! Точно просил руки Катарины и будет просить снова… А потом женится с горя на какой-нибудь Мирабелле.
— Если разрешат, я отправлюсь на войну. Хоть полковником, хоть капитаном… Буду рад взять тебя с собой. Конечно, когда ты поправишься…
— Я не об этом! Мы должны вернуть свои истинные имена! Катарина… Ее величество подпишет, и…