— Повитуха это сделает лучше, — засмеялась сестра, — а ты все равно отыщешь себе какое-нибудь дело.
— Пока я нашел дело тебе. Есть девушка… Принцесса Елена, вот ее письма…. Я был вынужден их прочесть, там нет ничего важного, кроме… любви. Наверное, письма надо вернуть, только девушка очень любила Альдо и была… так откровенна. Ее отцу теперь это вряд ли понравится.
— Не думаю, что это ему нравилось и раньше. — Катари задумчиво свела брови. — Фома просто тянул время. Жаль, если девочка влюбилась всерьез. Живого можно забыть, а несбывшееся в юности — это навсегда… Конечно, Робер, я напишу принцессе Елене, но сами письма лучше оставить здесь. Пока не будет надежной оказии.
— Ты — умница! — Эпинэ с нежностью посмотрел на измученную молодую женщину. Если б тогда выжил Мишель, а не он…
— Мне бы тоже не хотелось, чтобы читали мои письма, мои личные письма, правда, я ничего не писала. Не из осторожности, просто моих писем никто не ждал… Ты выглядишь усталым. Что ты сегодня делал?
— Проводил Ноймаринена до ворот и немного поболтал с Карвалем. На надорском тракте неблагополучно — дезертиры перехватывают обозы.
— Ты уверен? — Катари слегка подалась вперед. — В том, что это дезертиры?
— Добрая половина мерзавцев Люра разбежалась. На юге этой сволочи делать нечего, в Ноймаринен — тем более, а вот между Надором и Кольцом Эрнани… Многие оттуда родом, куда им еще деваться! Ничего, Карваль порядок наведет. Ты в самом деле решила ехать в Ноймар? А как же Ариго?
— Я хочу увидеть детей, и я должна увидеть Георгию и все ей рассказать, иначе будет не по-людски… Скоро я избавлюсь от регентства, но королевой-матерью я остаюсь. Пусть все видят, что мы вместе — юг и север, вдова Фердинанда и регент. Сейчас это не так важно, но к зиме… Жить станет трудно, труднее, чем раньше, люди устанут, будут недовольны. Нельзя давать им повод усомниться… в оставшихся Олларах.
— Леворукий! — некстати ляпнул Робер, глядя на сестру, то есть на королеву. Катари опять думала о том, о чем следовало подумать ему. — Прости, я совсем одурел, ты ведь ненавидишь политику…
— А тебе нравится быть Первым маршалом и вождем? Но ты справлялся и в Эпинэ, и здесь… И я пытаюсь, как могу… Это хоть немного искупает то, что я натворила по молодости.
— Я натворил больше.
— Не ты. Тебя заставляли. Сначала — дед и отец, потом — мятежники, а я захотела стать королевой, только великих королев не бывает… Женщина становится великой только в любви и служении, я это поняла слишком поздно. Про герцога Алва по-прежнему ничего не известно?
— Я бы тебе сказал…