Камерон хрипло рассмеялся:
- Если только ты хочешь, чтобы все закончилось, еще не начавшись. Иди сюда, моя Афродита, и поцелуй меня еще раз, прежде чем я окончательно лишусь рассудка.
Каллиопа радостно бросилась в его объятия, сливаясь с ним губами и стуком сердца. На этот раз поцелуй напоминал фейерверк в ночном небе. Она чувствовала, как он развязывает последние ленты на ее платье, и невольно задрожала от ночного холода. Но это было не важно - платье сейчас казалось тюрьмой, преградой между ними. Она сбросила его и предстала перед ним словно обнаженная богиня.
- Каллиопа, - проговорил он, кладя ладони ей на бедра и жадно пожирая ее глазами. - Ты восхитительная.
- Но не так, как ты, - прошептала она. - Ты - мой прекрасный Греческий Бог.
Камерон мягко опустил ее на плащ, и она радостно засмеялась, когда они запутались в ее волосах. Она в самом деле чувствовала себя восхитительной под его взглядом и еще абсолютно свободной и знала, что теперь так будет всегда. С прошлым покончено! Существовал только миг настоящего, в котором она была с любимым человеком. Он поцеловал ее, и все мысли исчезли. Она закрыла глаза, отдаваясь его ласкам. Ее ладони скользили по его спине, такой гладкой, молодой, живой. Она развела ноги, ощутив между ними его тяжесть, прикосновение горячего, тяжелого органа, который привел ее в восхищение.
Она знала, что сейчас произойдет - как-то они с Клио заглянули тайком от отца в папку со старинными рисунками, где изображались связанные с культом Диониса ритуалы и сцены из публичных домов Помпеи. Но эти рисунки, конечно, не давали представления о том, каково ощущать все это. О головокружительном чувстве полета, погружения в другого человека. В другой мир…
- Я боюсь сделать тебе больно, - выдохнул он. Каллиопа улыбнулась, чувствуя, как все ее тело жаждет этого последнего соединения, когда они станут единым целым.
- Больно? Нет, ты не сможешь.
Она шире раздвинула колени, и он овладел ею. Она, конечно, почувствовала боль - разве могло быть иначе? Но это было такой мелочью по сравнению с тем, что он вошел в нее, слился с ней. Она неосознанно выгнула спину, крепко обхватила его ногами и руками, чтобы он никогда не смог ее покинуть.
- Вот видишь - мне нисколько не больно, - прошептала она. - Я чувствую себя просто замечательно.
Камерон натянуто засмеялся:
- Но и вполовину не так, как я. Моя дивная, изумительная Каллиопа.
Она ощутила в себе его медленное движение, с каждым разом немного глубже, интимнее. Закрыв глаза, она чувствовала, как боль улетает, остается одно только наслаждение, которое стремительно росло, с быстротой пламени заполняло все тело до макушки, до кончиков пальцев. Она вскрикнула от радостного удивления, потому что перед ее закрытыми глазами вспыхнули и рассыпались искры - голубые, красные, белые, как на крутящемся огненном колесе. Жар от них стал непереносимым - еще немного, и она вспыхнет, как факел! Она чувствовала, как напряглись мышцы Камерона под ее ладонями.