Но она знала, что прошлого уже не вернуть.
Камерон смотрел вслед убегавшей Каллиопе, чье белое платье быстро таяло в темноте. Всем своим существом он хотел броситься за ней, обнять и не отпускать, заставить выслушать себя и понять. Но он успел хорошо узнать Каллиопу и догадывался, что такая тактика на нее не подействует. Он вспомнил, как герцог держал Клио за руки, как впивался в нее горящими глазами, а она отказывалась слушать. Сестры Чейз упрямы и несговорчивы, и силой от них ничего не добьешься. Подействовать можно только мягкими, разумными доводами. Авертон этого понять не мог, а Камерон только начинал понимать.
Он любил Каллиопу не в последнюю очередь за упрямство и сильную волю. За убежденность, за страстность, с которой она защищала справедливость, даже пусть это была не та справедливость, в которую верил он. В ней был внутренний огонь, который она считала надежно укрытым за безупречными манерами, за изящными белыми платьями, но который постоянно горел в ее глазах. Прорывался в смехе. Его жадно влекло в тепло этого огня, он слишком долго скитался один в холодном мире.
Каллиопа нужна была ему рядом, на всю жизнь. Чтобы ссориться, досадовать, целоваться и любить. Если бы только ему удалось завоевать ее любовь, выпустить этот огонь на волю!
Но черт побери ее упрямство! Камерон пнул стену, даже не почувствовав удара. Она просто не станет его слушать.
- Где Каллиопа? - услышал он голос Клио. Она шла к нему по коридору с фонарем в руке. Невозможно было представить, что она только что пыталась похитить алебастровую статую. Каждый волосок ее рыжих кудрей аккуратно лежал в прическе, коричневое платье выглядело безупречно. Вся она была спокойной и элегантной.
И ее спокойствие, как ни странно, дало Камерону надежду. Одна из черт, присущих музам, - переменчивость. Может быть, Каллиопа не будет сердиться долго?
- Она вернулась к гостям, - ответил он.
- Без вас?
- Она… э… настойчиво подчеркнула, что хочет остаться одна.
- Закатила вам скандал? Это не очень-то в духе Кэл, но ее можно понять. Это был тяжелый вечер, и все по моей вине.
- Пожалуй что так, Лиловый Гиацинт. Или Вор Лилии. Не знаю, кто вы сегодня?
- Просто Клио, потому что мы, кажется, скоро станем родственниками.
- Если ваша сестра меня простит.
- Простит вас? За что? Это же не вы пытались украсть Алебастровую Богиню. Не потому ли, что вы оправдывали мои действия?
- Отчасти и еще потому, что я уже некоторое время знал, что это вы, и не сказал ей.
- Понятно. А как вы догадались?
- Я мог бы и раньше догадаться, ведь мы все вращаемся в античном мире. В библиотеке лорда Кенли я увидел картину с изображением муз. Клио - мать Гиацинта.