— Разве вы не слышали объявлений, не видели расписания? Сегодня поезда до Бирмингема не идут.
— Что?
— С Юстона нет отправлений.
— Но как же тогда попасть в Бирмингем?
— С вокзала Мэрилбоун. С Чилтерн Рэйлвейз. Или же с автобусной станции у вокзала Виктория.
Однако от одних названий этих отдаленных мест, затерянных где-то в загроможденном, многолюдном городе, Сет лишился остатков решимости. Ему хотелось биться о стену, пока голова не расплющится, пока осколки кости не проткнут багровую кожу.
— Отойдите в сторонку. Следующий! — выкрикнул кассир в красном жилете.
Сет отполз от окошка. Он знал, что ни метрополитен, ни автобусы не доставят его туда, куда он хочет попасть, у него не было сил двигаться дальше. Вся его жизненная энергия ушла, остался только небольшой запас для поддержания панического страха. Даже если удастся добраться до другой станции, на него снова нападет болезненная слабость.
Надо поспать. Вернуться домой и лечь спать. Может быть, он попробует еще разок потом, когда выспится.
Теперь он не мог думать ни о чем другом, его разум даже отказывался замечать мальчика в капюшоне, который дожидался у касс, а затем, когда Сет покинул здание вокзала, пошел рядом.
На следующий день Сет попытался уйти в южном направлении, но не смог пробраться дальше Стрэнда, где его вырвало в общественном туалете.
Север оказался непреодолимым лабиринтом. Сета сбивали с толку кирпичные стены, остроконечные черные крыши, железные перила, горький воздух и полупрозрачные белые существа, которые взывали к нему со строительных площадок и быстрее крыс проносились по разломанным фундаментам. Попытки сбежать в итоге привели его в центр, и Сет вдруг понял, что уже вечер, что он находится где-то между Кэмденом и Юстоном и едва стоит на ногах от голода и усталости.
На третий день на востоке города Сет едва не задохнулся между рядами серых домов с террасами и садиками, заваленными хламом. Он мотал головой и рыдал, глядя на пакистанских детишек в странных одеяниях. Наконец он повернул домой — только это направление немного спасало от тошноты, холодного пота и жара, приступов удушья и непрерывно зовущих из окон костлявых тварей с желтыми лицами и широко разинутыми пастями.
В следующий вечер он отправился на работу.
Перед дверью квартиры Шейферов стоял густой запах Баррингтон-хаус: мебельной полироли, шампуня для ковров, пасты для чистки меди, пыли. Но было кое-что еще — отголосок серы. Или же чего-то недавно сгоревшего, похожего на порох.
Лестничные пролеты, уходившие вверх и вниз по бокам от лифта, освещались электрическими лампами, но сам воздух был каким-то темным. Мутным, словно фотография, сделанная впотьмах. От всего этого Эйприл ощущала тревогу, но в то же время и какую-то странную апатию. Если бы она не шла, сосредоточившись на своих целях, то запросто могла бы представить, как сидит или лежит здесь в тишине, дожидаясь чего-то. Но только чего?