— Нет.
— Тогда зачем он тебе?!
Похлебка наконец доварилась, и из кухни вышел немолодой, сутулый холоп-разносчик. Привычно уклонившись от низко висящего колокола с надписью «Гулять так гулять!», он расставил по столу три дымящиеся миски, хлеб и глиняные кружки, заполненные едва наполовину, после чего сунул поднос под мышку и остался стоять за спиной у горца.
— А картошка где?!
— В супе, — буркнул разносчик. Обслуживать трех бродяг ему совершенно не хотелось, но старуха держала холопа в ежовых рукавицах: любой посетитель — дорогой гость, а чем он с ней расплатился, слуги не касается.
ЭрТар нетерпеливо зачерпнул похлебку ложкой, пригубил, обжегся и досадливо обернулся к мужику.
— Спасибо, дарагой, все очень вкусно! — с неизменной горской улыбкой, под которую как братались, так и убивали, сообщил он. — Нам пока ничего не надо, иди себе!
— Не дождешься, — сумрачно пробубнил тот. — Я вас, «сорок», знаю — завсегда не солонку, так ложку со стола сопрете, только отвернись…
Солонки, кстати, на столе так и так не было, соль и перец неубедительными крошками лежали на обрывках холстины.
— Ложку? — задумчиво уточнил ЭрТар, вертя в руке оную — почерневшую, обгрызенную чересчур голодными едоками и вдобавок с треснувшим черенком. — А почему уж сразу не кружку, э?
— Хе, такую дуру даже тебе не спереть! — глумливо фыркнул разносчик.
— Уверен?
— А то!
— Спорим?
— Хорош шутить!
— Если заметишь — я тебе свою рубашку отдам, а если нет… — ЭрТар разлил свой скваш по кружкам спутников, а опустевшую поставил на середину стола и ткнул в нее пальцем, — наполнишь мне ее вином!
Холоп нагло пощупал ткань залога, потом оттянул ворот и рассмотрел изнанку. Джай, уже немножко изучивший горца, понял, что его слегка изменившаяся ухмылка не сулит дотошному хаму ничего хорошего.
— Идет! — решился тот и, уже предвкушая, как пройдется по улице в обновке, снизошел до почти дружеского вопроса: — А вы кто будете?
— Разбойники, — охотно признался ЭрТар, отламывая кусок хлеба и запихивая в рот. — Г’хабим, р’хэжэм, в глаж даем. Надо? Недорого.
С полминуты разносчик недоуменно таращился на горца, потом презрительно рассмеялся:
— Как же, как же! Небось голодранцы оритские.
— Угу.
— На лето по селищам на заработки подались.
— Угу.
— Развелось вас, как крыс нетравленых. Тут местные-то еле с хлеба на воду перебиваются.
— Угу. Кстати, кружку я уже спер, — любезно сообщил горец, взглядом указывая на оставшийся от нее мокрый кружок.
Мужик аж подскочил, и не он один: Джай тоже постыдно проворонил момент кражи. ЭрТар торжественно вытащил кружку из-под стола (она как будто провалилась сквозь доску к охотнику на колени!) и поставил обратно. Разносчик грязно выругался и, с таким видом схватив ее за ручку, словно блудная посудина была его дочерью, застигнутой с горцем на сеновале, потащил прочь.