Хруск бросил женщине на колени несколько бусин, обычную виру за незаконное вторжение обережи в дом. Та глянула на них и заревела еще горше, словно у нее действительно отобрали дитя.
Да так оно и было.
***
Ночное трудолюбие парней растрогало старуху, и она охотно выдала им не только вилы, но и хорошую масляную лампу.
ЭрТар, как и обещал, развил кипучую деятельность: услужливо распахнул перед Джаем дверь хлева, загнал несчастных хрюшек в дальний угол, кругами побегал за удравшим оттуда поросенком, указал обережнику на самую высокую кучу навоза, посоветовал, куда лучше всего оттащить корыто, три раза переставил лампу на более удобное место, сходил за поленом — подпереть дверь и, отдельно, за хворостиной — отлупить самую наглую свинью, чтобы она не вздумала еще раз укусить его «лучший дрюг» за сапог, рассказал байку о жадном старике и квашеной капусте…
Короче, Джай только через час спохватился, что у него зверски ломит поясницу, половина хлева уже вычищена, а вторые вилы так и стоят прислоненными к стеночке.
— Ну ты же сказал, что это мои, — невинно заметил ЭрТар, кивая на вилы в руках обережника. — Вот я и жду, пока они освободятся!
— Лови! — Джай с размаху метнул их в горца, не сомневаясь, что тот отпрыгнет. Но хотя бы миг-другой помечтал, как приятно было бы попасть. — Я свою часть работы сделал, а ты можешь это удовольствие хоть до утра растянуть.
— Хэй, так нечестно! — возмутился ЭрТар. — Я-то тебе помогал! Постой хотя бы за компанию, э?
— Нет уж, я тебя знаю — сначала постой, потом вилы подержи, потом помаши ими, раз уж все равно держишь… Фигушки! — Джай перелез через высокий порог и с наслаждением глотнул чистого воздуха. С этого горца станется свиней уболтать, чтобы они ему рылами весь навоз из хлева повыбрасывали! Кстати, жрец тоже мог бы помочь, а то поел, как одолжение сделал, Темный его побе…
Обережник с изумлением обнаружил, что тваребожцу тоже не спится. Вот только к хрюшкам он не спешил, а крался вдоль стены соседнего дома, как-то странно, словно слепой, ощупывая ее руками. Неужели не поверил, что Твари в Пригорках нет, решил сам поискать? Но на кой селищанам врать? Они, в отличие от жрецов, не самоубийцы.
В руке тваребожца что-то блеснуло. У парня екнуло сердце и согласно подкосились ноги: он вспомнил, что в байках о Твари частенько упоминались жертвоприношения в ее славу. Причем отнюдь не куриц.
Седовласый добрался уже до угла и, наполовину из-за него высунувшись, глядел на яркий контур двери едальни. Видимо, выжидал, пока оттуда выйдет какой-нибудь пьянчуга, которого легко будет оглушить и затащить в сарай.