— Э-э-э, да у тебя там гость! — Щуплый «сорока» и тут обскакал обережника, на пару с кошаком прикрышившись рядом с тваребожцем. — Извыны, дарагой, хазаин па дэлам ушол! Ты завтра прыхады — будэт тебе и плов, и пэсня!
Если плечистые мужики в одеждах боевой обережи при первых же клубах дыма не только выскочили из дома, но и перебежали на другую сторону улицы, то йера какой-то там пожар не остановил. Сейчас он, озираясь, стоял на объятой пламенем крыше, отмахиваясь от его языков, как от назойливой мошкары.
— Я его знаю… Взывающий Илланд, редкая скотина. — Джаю не раз доводилось видеть, как рыжий хам походя сшибает плетью крыс, а то и дремлющих на подоконниках кошек. Жаловаться на него в храм было бесполезно, возмущаться — чревато, поэтому осиротевшим владельцам только и оставалось втихомолку кидать в Иггрову копилку бусины за упокой мурлыкиной души, а заодно и самого Илланда. Но, видимо, Темному он зачем-то пока нужен был здесь…
Тем временем Взывающий тоже их заметил. Хищно осклабился, завел локоть назад, и обережник наконец понял, для чего йер так усердно тренировался. Плеть, в скрученном виде казавшаяся не длиннее возничьего кнута, потрескивающей от сполохов молнией вспорола воздух от крыши до крыши, к шее напрасно отшатнувшегося Джая, и… обмоталась вокруг трубы. Которая, не выдержав ее страстных объятий, переломилась пополам и загрохотала по скату, пропахав дорожку в черепице.
Остолбенел и Взывающий. Кажется, против трубы он ничего не имел, и ее гибель его искренне опечалила. Таким он Джаю и запомнился: вытаращенные глаза, раздуваемая восходящим жаром мантия, обвисшая плеть — и все это красиво проваливается сквозь крышу вместе с прогоревшими насквозь досками. К радости соседей и уже искреннему горю Индоры (пусть бы всем плохо было!), дом аккуратно сложился вовнутрь, напоследок стрельнув в луну ревущим столбом пламени.
— Надо бежать, — неумолимо напомнил жрец. Сбившиеся в кучку обережники стояли с другой стороны дома и побега не заметили, но вокруг было полно зевак. Падение трубы и причина оного еще больше подстегнули их интерес. Успокоившись насчет своего имущества, люди дружно переключились на прыгучую троицу с кошаком.
— Вон, вон они!
— Гля! На серую перескочили!
— А ща на красную! Ишь порхают!
Кто-то засвистел в два пальца, кто-то завопил «Поджигатели!». Идея народу понравилась, и симпатии переметнулись на сторону обережи:
— Лови!
— Туда, туда!
— Да стреляй, боров рогатый, уйдут же!
Стрелять было уже поздно, а за «борова», судя по захлебнувшемуся крику, пришлось ответить.