– Мы в нем еду сюда поднимали. Смотри, даже веревочка на нем осталась.
Мария потянула за бечевку, которая была пропущена сквозь отверстия, просверленные по углам ящика, и та немедленно порвалась.
– Истлела вся, – вздохнула она. – А так весело было… Помнишь, как Томка придумала этот лифт? Мы еще Димку хотели в нем поднять… Хорошо, что мама заметила. Досталось мне тогда за всех вас.
Валя, которой сейчас было совсем не до воспоминаний и которая с трудом терпела присутствие старшей сестры, наконец повернулась.
– Маша, а ты свою Женю очень любишь?
Мария опешила. Меньше всего она сейчас ожидала такого вопроса.
– Ну да.
– А почему второго ребенка не родили? Мне Слава раньше говорил, что он хочет много детей, троих как минимум. Это ты так решила?
Мария помолчала секунду, а потом кивнула.
– Да, это я так решила, – уже совсем другим и вполне привычным для нее голосом сказала она. – Я вообще сама все решаю в своей жизни.
Спустившись во двор, она подошла к веранде и постучала длинным ухоженным ногтем по стеклу. Муродали, который стоял рядом со своей сестрой и о чем-то говорил с ней по-таджикски, обернулся на этот стук. Мария поманила его пальцем.
– Выйди, пожалуйста, на минуту.
– Слушаю тебя, – сказал он, спускаясь по скрипучим ступенькам.
– Ты не мог бы подняться на чердак?
– Зачем? – Муродали вынул сигарету и закурил.
– Там Валя совсем одна… И ей очень нужна твоя помощь.
Он глубоко затянулся, а потом покачал головой.
– Я не могу. Я сейчас занят.
– Послушай… – порывисто начала Мария, но почему-то не смогла продолжать.
Она стояла перед ним, опустив голову, и смотрела на его узкие длинноносые туфли, концы которых нелепо загибались вверх. Они напоминали древние разукрашенные корабли отважных греков, покинувших родные земли и пустившихся в опасное плавание за неизвестной, но несомненно прекрасной судьбой. Как Одиссей заботился о своих кораблях, так и Муродали бережно относился к этим туфлям, очевидно считая их своим наиважнейшим достоянием. Надевал их только для поездок в город, а потом сразу снимал, однако сейчас, видимо, из-за приезда сестры так и не переобулся. Ему хотелось быть перед ней дерзким, стремительным и элегантным. Поэтому с Валей он разговаривать не хотел. Ни дерзости, ни элегантности в разговоре с ней ожидать не приходилось.
– Послушай, – опять начала Мария, отрывая взгляд от его туфель. – Ты можешь мне честно ответить на один вопрос? Только по-настоящему честно.
– Попробую.
Он испытующе смотрел ей прямо в глаза.
– Скажи, ты был счастлив эти пятнадцать лет?
– Странный вопрос.
– И все-таки? Да или нет?