Сережка сразу пополз к Вовкиной сумке. Он уже привык, что там должны быть конфеты. Но Вовка на этот раз не дал ему ничего. Он только смотрел, как Сережка с Толиком ползают на полу, и молчал.
А потом спросил у меня – он разговаривать хоть умеет?
И я поняла, что он спрашивает не про Сережку. Потому что про Сережку он уже давно все спросил.
– Не умеет, – сказала я. – Может только кричать, когда ему страшно. Но меня узнает.
– А других? – спросил Вовка.
– Других, по-моему, нет.
Он посмотрел на Толика еще немного, а потом сел на кровать. Туда, где вчера сидела участковая.
– Ты знаешь, – сказал он, – нам надо поговорить.
– О чем? – сказала я.
Потому что я видела, как он нервничает. И сама я тоже нервничала немного.
Он говорит – я завтра улетаю в Москву.
А я говорю – в Москву – это круто.
И смотрю – как бы Сережка с Толиком не перевернули его сумку. Они уже очень близко к ней подобрались.
Он говорит – нам надо что-то решать.
Я поворачиваюсь к нему, и в этот момент все, что было у него в сумке, вываливается на пол. Я бросаюсь в их сторону, но он хватает меня за руку и говорит – подожди, это неважно. Там ничего такого серьезного нет. Мне надо с тобой поговорить.
И тогда я сажусь рядом с ним на кровать. А Сережка с Толиком смеются и разбрасывают по всему полу его вещи.
Он говорит – ему нельзя здесь оставаться.
И я понимаю, что он не про Толика говорит. Потому что Толика он всего пять минут назад увидел. И, может быть, даже совсем не помнил о нем ничего.
Но я помнила.
Он говорит – короче, я все придумал. Мы с тобой поступим вот так.
А я смотрю на них – как они там возятся рядом с дверью, и думаю – только бы они не порезались чем-нибудь. Вдруг у него в сумке есть что-нибудь острое.
А он говорит – ну как? Ты согласна?
Я говорю – на что?
Он смотрит на меня и говорит – я же тебе объяснил. Ты что, разве не слушала?
Я говорю – я слушала, но просто я устала чуть-чуть. И у меня голова сегодня болит немного.
Он говорит – главное, чтобы ты подписала эту бумагу, в которой отказываешься от всяких претензий на то, что я Сережкин отец. Я узнавал у здешнего адвоката. Такую бумагу составить можно. И тогда я смогу забрать вас с собой. Снимем для вас квартиру. Однокомнатную – но ничего. Главное, что я буду помогать Сережке. Только моему отцу пока ничего говорить не надо.
Я поворачиваюсь к нему и говорю – так ты хочешь, чтобы мы поехали с тобой в Москву?
А он говорит – ну, да. Только надо сначала подписать эту бумагу. Чтобы потом в суде никаких косяков не возникло.
Я говорю – в каком суде?
Он говорит – ну вдруг ты захочешь со мной судиться. Насчет того, что я Сережкин отец.