— Хорошо, Энрике, проводи меня туда.
— Разве ты не можешь пойти одна? Избавь меня от встречи с этим человеком.
— Нет, нет. Ты должен пойти со мной. Я специально тебя ждала. Мне нужна твоя защита и поддержка. Сейчас я даже боюсь его.
— А! Понимаю. Ты хочешь, чтобы я был твоим телохранителем, чтобы при необходимости поставить на место этого негодяя. Что ж, с удовольствием. Посмотрим, посмеет ли он говорить с тобой без должного уважения. Идем!
— Сеньор Леонсио, — сказала Малвина изменившимся от волнения голосом, приближаясь к дивану, на котором расположился ее супруг. — Хочу сказать вам несколько слов, если вы не возражаете.
— Всегда к твоим услугам, дорогая Малвина, — с улыбкой ответил Леонсио, быстро поднявшись и как бы не замечая натянутого тона Малвины. — Чего ты хочешь?
— Хочу сказать вам, — строго воскликнула молодая женщина, безуспешно пытаясь придать суровое выражение своему нежному красивому лицу, — хочу сказать вам, что вы оскорбляете и предаете меня в своем доме самым недостойным и бесчестным образом…
— Боже правый! О чем ты говоришь, моя дорогая?
— Напрасно вы лицемерите, сеньор. Вам хорошо известна причина моего огорчения. Я должна была предвидеть ваше постыдное вероломство. Уже давно вы изменились, вы относитесь теперь ко мне холодно и безразлично…
— Ах, сердце мое, неужели ты думаешь, что медовый месяц длится вечно? Это было бы ужасно однообразно и пошло…
— И ты еще смеешь издеваться, негодяй! — вскричала Малвина, теряя самообладание: щеки ее стали пунцовыми, глаза метали гневные молнии.
— Ну, не сердись так, Малвина. Я пошутил, и, кажется, неудачно! — сказал Леонсио, пытаясь взять ее за руку.
— Прекрасная тема для шуток! Оставьте меня, сеньор! Какая низость! Какой стыд для нас обоих!
— Ты объяснишь, в конце концов, в чем дело?
— Мне нечего объяснять. Вы прекрасно все понимаете. Мне остается только требовать…
— Так требуй, Малвина!
— Отошлите куда угодно эту рабыню, которой вы бездумно и вероломно увлеклись: освободите ее, продайте ее, сделайте что угодно. Но одна из нас должна сегодня же навсегда покинуть этот дом. Так выбирайте, сеньор!
— Сегодня?
— Сейчас же!
— Ты очень сурова и несправедлива по отношению ко мне, Малвина, — после тягостного молчания нерешительно заметил Леонсио. — Тебе хорошо известно, что я хочу дать свободу Изауре, но, к сожалению, это зависит не только от меня! Ты требуешь невозможного. Освободить Изауру может только мой отец.
— Какой жалкий лепет, сеньор! Ваш отец передал в ваше распоряжение рабов и всю недвижимость, он сочтет за благо все, что вы сделаете. Впрочем, если вы предпочитаете ее мне…