Некоторое время они встречались весьма исправно. Подопечный не раз приглашал Наташу к себе домой, но она неизменно отказывалась, поэтому их свидания проходили «на нейтральной территории». Так прошло несколько месяцев. Потом Подопечный стал замечать, что в отношении Наташи к нему произошла разительная перемена. Нельзя было сказать, что она окончательно охладела к нему, но появился в ее взгляде некий ледок, который заставлял несчастного влюбленного мучиться и страдать. Потом она стала все больше избегать его: перестала подходить к телефону, внезапно меняла свои планы так, чтобы встреча, о которой они договорились накануне, не состоялась. Предположив, что у Наташи появился кто-то другой, Подопечный изводил себя ревностью и обидой. Сердце его в то время буквально разрывалось на куски от несчастной любви. О, сколько слез было пролито им по вечерам в одинокой своей берлоге!.. Сколько неуклюжих стихов было сочинено им в пьяном угаре (пить он стал для успокоения души, но получалось – наоборот)!.. В минуты отчаяния он никого не хотел видеть и частенько притворялся, что его нет дома, когда в дверь звонили Ашот или Саша.
Между тем, «история любви» неудержимо двигалась к развязке. В своем отчаянии Подопечный дошел до того, что стал следить за своей возлюбленной, надеясь получить ясность насчет соперника. В результате однажды Наташа застукала его шпионящим за ней – и тут разрыв, долгое время назревавший, как гнойный фурункул, наконец, состоялся. Никаких оправданий и клятв в вечной любви девушка слушать не пожелала, а хлестнула молодого человека по самому сердцу словами: «Видеть тебя больше не хочу! Не-на-ви-жу!»…
Все было кончено.
Одно было мне непонятно: если в то время Опека уже велась, то почему комитетчики так халатно отнеслись к этой влюбленности Подопечного? Разве им трудно было обработать соответствующим образом строптивую Наташу? Или аналитики допустили грубый просчет, не придав поначалу чувствам, которые терзали несчастного студента, должного значения, а когда опомнились, то было уже поздно?..
Как бы там ни было, шок, постигший Подопечного, оказался таким тяжким ударом для него, что он впал в глубокую депрессию и целую неделю не покидал своей квартиры.
В Досье не было отражено, чем он занимался в течение этой недели, но не трудно догадаться, что делают в таких случаях несчастные влюбленные. История умалчивает о том, пытался ли он покончить с собой в минуты душевного кризиса. Впрочем, для этого надо быть либо истеричной, либо чрезвычайно волевой натурой – и то, и другое к Подопечному, насколько я мог судить, не относилось…